– Ваня, ты можешь мне сказать, кто пользуется нашим автопарком?
– Как это кто? – удивился Ваня. – Только вы и Василий Петрович.
– Это понятно. А помимо нас с ним? Кто еще?
– Никто.
– Что? Никто не может взять машину из нашего гаража?
– Без ведома водителя, за которым эта машина закреплена, – нет.
– А сами водители?
– Они иногда берут машины для своих надобностей. Вы это не хуже моего знаете.
Водителей в главной усадьбе было трое. Двое были исключительно для обслуживания хозяев. Вадим Петрович отвечал за внедорожник и «Майбах», а Гусля – за «Мазду» и кабриолет. А вот третий водитель Миша был взят им в помощь недавно и пока что отвечал исключительно за служебные перемещения работающих в доме и усадьбе людей, а также доставку провианта и других необходимых для жизнедеятельности усадьбы вещей.
Поэтому первыми к себе Алена распорядилась позвать Вадима Петровича и Гуслю, получившего свое прозвище за пристрастие к этому старинному музыкальному инструменту, на котором он играл для любителя просто виртуозно. Во всяком случае, молодые девки и женщины очень любили слушать его музыку.
Первым делом Алена поговорила с Вадимом Петровичем, который был солидным дядькой пятидесяти трех лет от роду, хорошим семьянином и вообще человеком обстоятельным и надежным.
– Вадим Петрович, скажите мне правду: кто в последнее время брал по ночам внедорожник?
– А что случилось, Алена Игоревна?
– Вадим Петрович, я вам задала вопрос.
– Алена Игоревна, я не знаю.
– Как не знаете?
– Так. Сам я машиной по ночам не пользуюсь. Если жене или детям надо куда-то поехать, то я после работы сразу же их и везу. А чтобы ночью поехать – такого у нас никогда не было. Ну вот, вы и сами знаете, что с вечера я машину в ваш гараж ставлю, а утром беру. Правда, мне пару раз казалось, что на ней кто-то ездил ночью. Но мое ведь дело маленькое – машина в порядке, а как вы ею по ночам пользуетесь, это ваше дело… хозяйское…
И Вадим Петрович замолчал. Он был человеком немногословным, потому что жил с женой, тещей и тремя дочерьми, которые трещали, словно сороки, по любому поводу. Даже если Вадим Петрович когда-то и любил поговорить, то годы супружеской жизни начисто излечили его от этого.
– Только внедорожник использовался без твоего ведома?
– «Майбах» тоже. Но один раз.
– И кто бы мог брать машины?
– Я не знаю. Я думал, что вы или Василий Петрович по ночам катаетесь.
– Гусля мог взять?
– А ему зачем? За ним самим две машины числятся. На них свободно мог поехать, вы же с Василием Петровичем нам не запрещаете брать машины, если нужда в том есть.
Это верно: не было такого случая, чтобы Василий Петрович не разрешил своим водителям воспользоваться доверенными им машинами в личных целях. Но обычно водители всегда предупреждали, если такая нужда случалась.
– Ладно, спасибо, Вадим Петрович, позовите, пожалуйста, теперь ко мне Гуслю.
Насчет Гусли у Алены было больше подозрений. Он был моложе Вадима Петровича и поинтереснее его. Правда, Гусля был женат и, как казалось всегда Алене, женат счастливо, но все же детей у пары не было. Никто не требовал от Гусли, чтобы он был дома не позднее восьми часов вечера. Как уже говорилось, музыкальные способности Гусли привлекали к нему женский пол. И хотя ему уже стукнуло сорок пять, не могла ли Наташка увлечься музыкантом?
Но когда Алена начала расспрашивать Гуслю, то он ей сказал, что пару раз замечал, что доверенная ему «Мазда» вроде как побывала ночью где-то еще.
– Ставил я ее чистенькой, а утром – на ней брызги грязи. Да вы что не помните, я же вам говорил?!
Теперь и Алена вспомнила об этом.
– Действительно, говорил. А с кабриолетом тоже так было?
– Нет, чего нет – того нет. Ни разу его ночью без спроса не брали.
– Гусля, скажи мне честно, кто мог брать машины?
– Так кто… Наверное, вы или Василий Петрович.
Эта версия совершенно не устраивала Алену. И она продолжала давить на водителя:
– А если не мы, то кто?
– Больше некому.
– Может, кто-то из слуг?
– Не могу знать.
Но при этом Гусля отвел глаза в сторону, и Алена невольно насторожилась.
– Гусля! Правду ли ты мне говоришь?
Водитель тяжело вздохнул. Он явно что-то знал, но не торопился говорить об этом хозяйке.
Алена взмолилась:
– Гусля, помоги мне, пожалуйста!
– Алена Игоревна… – поднял на нее водитель страдающие глаза. – Не приучен я доносчиком быть.
– Значит, ты что-то знаешь?
Гусля молчал.
– Знаешь?
– Так это… – сдался наконец водитель, – знаю.
– И что знаешь?
– Пообещайте мне сперва, что вы его не уволите.
– Кого?
– Он ведь ничего дурного не хотел, так просто… перед девкой пофорсить. Разве дело – за это увольнять?
– Кого, я тебя спрашиваю?
– Нет, сначала пообещайте, что не уволите.
– Хорошо, я клянусь тебе, что никого увольнять не стану.
– И Василию Петровичу не позволите его уволить?
– И ему не позволю. Так кто брал наши машины?
– Мишка.
– Миша? Наш шофер?
– Ага.
– А зачем?
– Зазноба у него появилась. Пофорсить ему перед ней захотелось.
– Вот оно что!
Как уже говорилось, Мишкой звали третьего водителя, которому пока что доверяли лишь машины эконом-класса.
– На «Газели» и «Рено» перед девчонками не очень-то повыпендриваешься. Вот Мишке и пришла охота на машинах, какие подороже, поездить.
– И вы с Вадимом Петровичем ему разрешили? – с негодованием воскликнула Алена.
– Еще чего, – хмыкнул Гусля. – Только он ведь мог нас и не послушаться. Ни я, ни Вадим Петрович в усадьбе не ночуем, а Мишка тут живет. Ключи же от всех машин мы в одном шкафчике держим. Конечно, он закрывается, только у Мишки тоже от него ключ есть.
Прежде чем позвать к себе очередного подозреваемого, Алена спросила у Гусли:
– А что ты знаешь про девушку?
– Перед которой Мишка хорохорился?
– Разумеется.
– Она из очень хорошей семьи. Мишка хвалился, что отец у нее богач. Да и мать неплохую деньгу зашибает.
– Где зашибает? У нас в «Дубочках»?
