31
Отчаяние овладело Кларой, когда она выходила из квартиры банкира. Она вынесла так много в эти два дня, что ее ум потерял способность взвесить всю тяжесть ее несчастья. Она шла бессознательно к своему опустелому дому, когда ее имя, произнесенное внезапно чьим-то незнакомым голосом, заставило ее очнуться. Она увидела молодого человека с мужественным, открытым и сильно загорелым лицом, который смотрел на нее с глубоким участием.
— Вы ли это, милая мистрисс Вестфорд? — воскликнул незнакомец. — Я не думал встретить вас на лондонских улицах.
Клара взглянула на него с удивлением: это смуглое лицо было ей незнакомо, но она помнила этот голос и, посмотрев пристально в глаза незнакомца, воскликнула с невольным ужасом:
— О Жильбер Торнлей, вы ли это, Жильбер?!
— Это я, мистрисс Вестфорд, — я спасся дивным образом во время кораблекрушения, прошел все ужасы странствования по бесплодным странам африканского берега и снова очутился в родной моей Англии, увидел всех прежних друзей. Я не уверяю вас, Что рад видеть вас, вы это знаете, но мне тяжело встретить вас бледной и грустной, и в траурном платье. По ком этот траур? Неужели Виолетта…
— О нет, она жива! — отвечала Клара.
— Но ведь с вами что-то случилось? Несчастье написано на вашем лице: вы больны, мистрисс Вестфорд?
— Конечно, я больна, я потеряла память всего происшедшего; да вот даже и вы, которого я давно считала умершим, являетесь вдруг живым и невредимым. Так вы не погибли при крушении «Лили Кин»?
— Нет, я и трое из наших матросов доплыли до берега — все другие пошли на дно с кораблем.
— А мой муж, мистер Гарлей? Я знаю его мужество: он не захотел оставить корабль?!
Торнлей взглянул на мистрисс Вестфорд с глубоким изумлением.
— Я вас не понимаю, — сказал он ей. — Капитана не было с нами при крушении корабля, мы вышли в море одни, без него.
— Он не отправился с вами на «Лили Кин»? — повторила она.
— Нет, он передал мне команду над ней и нужные инструкции и уехал на берег. Вы и теперь встретили меня на дороге в Винчестер, откуда я хотел проехать в Вестфорд-хауз.
— О, Жильбер! — воскликнула Клара. — Я сойду с ума: вы утверждаете, что мой муж не был с вами, однако я ношу этот траур по нем, потому что с того дня, как он с нами простился, чтобы ехать в Китай, мы с ним не виделись.
— Во всем этом кроется страшная тайна! — воскликнул Торнлей. — С капитаном случилось большое несчастье!
— Да, потому что одна только смерть могла разлучить Гарлея с его семейством, — сказала Клара с глухим стоном.
Моряк подал ей руку, и она бессознательно оперлась на нее; он отвел ее в одну из менее людных улиц, чтобы поговорить о прошлом. Ему удалось немного успокоить ее; потом он рассказал ей со всевозможной точностью все, что случилось в день, предшествовавший выходу «Лили Кин» в море, не забыл и о настойчивом решении капитана получить от банкира свои деньги обратно.
Этот рассказ пробудил в мистрисс Вестфорд мрачное подозрение и вызвал страшный призрак, становившийся не раз между ею и счастьем, — образ Руперта Гудвина, ее заклятого врага. Страшная догадка осенила ее: она больше не сомневалась, что это Гудвин убил ее мужа.
— Мои тяжелые предчувствия в утро нашей разлуки не обманули меня: мы разлучились с ним действительно навеки, — сказала она.
— Будем надеяться, что он не погиб, — утешал ее Торнлей, хотя и сознавал, что эта надежда несбыточна.
— Скажите мне только, — перебила Клара, — действительно ли вы знаете, что муж мой вручил деньги Гудвину, а не брал их у него в долг.
— Знаю, — отвечал с уверенностью Торнлей.
— В таком случае, акт, отнявший у нас все наше состояние — подложный.
Клара старалась объяснить молодому человеку как можно подробнее, как банкир овладел Вестфордхаузским поместьем, но мысль о погибшем муже беспрестанно отвлекала ее от этого события.
— Он убит, Жильбер, внутренний голос говорит мне, что он пал от руки Руперта Гудвина, — сказала она.
— Это невозможно, мистрисс Вестфорд, — возразил Торнлей. — Гудвин занимает слишком высокое положение в свете, чтобы решиться на подобный проступок.
— А я вас уверяю, что он способен на всякое преступное дело, я давно его знаю.
Но моряк не верил в такую глубокую нравственную испорченность.
— Как знать, что с вашим мужем не случилось несчастья до его приезда в контору банкира, — заметил он Кларе.
— Так это несчастье дошло бы непременно до нашего сведения, — возразила она. — Жильбер, вы были преданы моему мужу?
— Да, я любил его, как отца.
— Так докажите мне искренность этой преданности, помогите мне открыть всю эту тайну.
— Я весь к вашим услугам и не пощажу себя, чтобы заплатить капитану этот долг благодарности.
— Так приступим же немедленно к делу, Жильбер.
— Мне кажется, что вам следует прежде всего убедиться, был ли капитан у мистера Гудвина, а мы это узнаем без всякого труда от его приказчика, — заметил Жильбер.
— Я не доверяю этому человеку, но это не мешает нам отправиться к нему.
Нетерпение Торнлея почти равнялось нетерпению Клары; оба они скоро явились в контору банкирского дома.
Старик странной наружности сидел за конторкой, склонившись над книгами огромного размера. Он окинул равнодушным взглядом Торнлея, но когда этот взгляд перешел на Клару, на лице его изобразилось живое волнение. Старик этот был Яков Даниельсон.
— Мне необходимо задать вам несколько вопросов по поводу события, случившегося в прошлом году, — начал моряк. — В состоянии ли вы припомнить все дела, совершавшиеся в вашей конторе в июне того года?
— Быть может, и припомню, но, скажите мне, в чем заключается ваше…
— Капитан Гарлей Вестфорд вручил господину банкиру в вышесказанном месяце 20 тысяч фунтов под сохранение, помните ли вы это?
— Да.
— Он в тот же самый день возвратился к банкиру, чтобы взять от него свои деньги обратно.
— Это было так, как вы говорите; но только, не застав банкира на Ломбард-стритс, он отправился к нему в Вильмингдонгалль: я сам был еще там, когда он приехал.
— И он от него требовал свои деньги обратно?
— Да, он требовал их.
— И банкир возвратил ему эти деньги?
— Я слышал, по крайней мере от мистера Гудвина, что он это сделал. Я отправился с дачи в 10 часов, чтобы попасть на поезд в Лондон, но опоздал и возвратился на дачу, но не застал уже капитана. Он, по словам мистера Гудвина, спешил на корабль, который должен был с рассветом отправиться в море.
