— Сказать по совести, — признался он однажды старому камердинеру, — мне не нравится брат, уж слишком он доверяет этому белокурому господину Варнею! По-моему, всякий должен быть господином самому себе, знать, чего он хочет, и не бежать за советом из-за сущей безделицы.
Трудно даже представить, до какой степени майор Варней не внушал доверия Артуру Вальдзингаму! Все усилия Гранвиля победить эту антипатию ни к чему не привели; сколько ни рассказывал изящный джентльмен о своей жизни в Индии, сколько ни распространялся о дружбе с его отцом, молодой человек слушал его с холодностью, абсолютно не свойственной его пылкой натуре.
— Я его ненавижу! — воскликнул он однажды, когда мать упрекнула его в невнимании к майору. — Я ненавижу его сладкий голос, вкрадчивые манеры, даже его белокурые волосы. Человек с таким голосом и с такими ухватками не может быть честным и добропорядочным. Я ненавижу его и за власть, которую он, к несчастью, приобрел над моим тупым и бесхарактерным братом.
— Артур!.. — с упреком сказала Клэрибелль.
— Милая мама! Я не хочу говорить плохо о вашем старшем сыне, но послушайте моего совета — избавьтесь от Варнея!
— Избавиться от майора Варнея? Дорогой мой Артур, разве ты забыл, кому я обязана возвращением сына?.. Разве не он раскрыл заговор против Руперта? Да я не придумаю, чем могу доказать ему мою признательность.
Молодой человек только пожал плечами.
— Будь по вашему, мама, — ответил он спокойнее, — а я на вашем месте поступил бы с ним иначе: дал бы ему несколько тысяч фунтов стерлингов и вытолкал в шею!
— Как тебе пришло в голову, что он согласится принять деньги?
— От вас, милая матушка, он их не примет! Он знает, что получит вдвое или втрое больше от Руперта, который, между нами будь сказано, не более и не менее чем игрушка Варнея.
К великому удовольствию Артура Вальдзингама, майору пришлось на несколько дней оставить Лисльвуд-Парк: он предложил свои услуги для переговоров с Жильбертом Арнольдом, вызвавшись дать ему от имени баронета известную сумму и немедленно отправить его в Америку.
— Не очень-то приятно, — говорил майор сэру Руперту, — награждать человека за низкое предательство; но нужно признать, что если бы он не сознался, вы до сих пор продолжали бы жить взаперти в Ольд-Кент-Риде. Надо сделать хоть что-нибудь для этого нахала.
Миссис Вальдзингам была согласна дать Арнольду несколько сотен фунтов, но сэр Руперт возражал ей.
— Я ненавижу этого человека, — говорил он, — он никогда не был внимателен ко мне, никогда не давал мне деньги на расходы — и я не дам ему ни единого пенни.
— Дорогой сэр Руперт, — возразил майор, — не забудьте, что в настоящее время вы — представитель известного в Англии рода, а не мальчик без родных и друзей, а потому должны слушаться советов старших и опытных людей! Я говорю, что этому человеку следует заплатить непременно!
Майор Варней был уверен в послушании сэра Руперта, но с Клэрибелль было совершенно иначе; когда она просила своего сына поступать так, а не иначе, он обычно отказывался принять ее совет, говоря, что он уже не ребенок, может обойтись без руководителей и не желает быть пришпиленным к юбке матери. Ему и так уже довольно доставалось от противной миссис Арнольд, которая ворчала с утра до поздней ночи, добавлял баронет.
Майор Варней все-таки настоял на своем и уехал из Лисльвуда, прихватив шестьсот фунтов для Жильберта Арнольда. По прибытии в Лондон он отправился прямо к банкиру баронета, где обменял чек на мелкие купюры. Затем он нанял кэб и поехал к Слогуду, которого застал сидящим перед окном с неизменной трубкой в зубах. Увидев майора, браконьер сдвинул брови, но все же оставил трубку и пошел отпирать калитку.
— Ну, — начал он насмешливо, — я должен быть в восторге от вашего приезда? А я было подумал, что мне уже больше нечего ждать от вас, поскольку вы больше не нуждаетесь в моей особе!
— Вы очень проницательны, почтеннейший Арнольд, и вывели довольно верное умозаключение, — ответил майор Варней, сидя на подоконнике и обрывая листья засохшей герани.
— О, так я не ошибся?.. Я таки действительно вам не нужен! — злобно сказал Арнольд, сверкая кошачьими глазами.
— Да, теперь, слава Богу, я не нуждаюсь в ваших услугах! — ответил майор.
Арнольд сжал кулаки: казалось, он готов был кинуться на изящного посетителя. Майор заметил это и рассмеялся. Кровь бросилась в голову бывшего браконьера; майору же это ужасное, еле сдерживаемое бешенство доставляло такое же удовольствие, какое он испытывал, когда своей изящной тросточкой дразнил львов и тигров в зверинце.
— Добрейший мой Арнольд, — сказал он наконец, — вы совершенно правы: вы были для меня превосходным орудием, отлично служили мне, а теперь вы больше мне не нужны. Будь я менее великодушен, наши отношения прекратились бы тотчас же! Ваша тайна, которую мне удалось узнать, вполне гарантирует меня от ваших попыток тем или другим способом причинить мне неприятность. Но я поступлю иначе. Когда мастер не нуждается в инструментах, он откладывает их в сторону; вот я и прошу вас, достойный мой Арнольд, отправиться в Америку; за час до этого я вручу вам триста фунтов стерлингов наличными!
— Как, только триста фунтов? Этого очень мало! Мне причитается больше! — проворчал злобно Жильберт.
— Вам причитается? — переспросил майор.
— Ну… это самое… вы знаете…
— Уважаемый мистер Арнольд, убедительно прошу вас навсегда забыть все эти глупые идеи. Вспомните свои показания, подписанные и засвидетельствованные нотариусом сэра Руперта Лисля, и будьте благодарны за то, что сэр Руперт счел нужным дать вам.
— Я вел себя как дурак, с начала и до конца… это бесчеловечно! — бормотал Жильберт Арнольд.
— Неужели бесчеловечно?! — передразнил майор. — А на что вы надеялись?
— Извольте, я отвечу вам на этот вопрос. Я не думал, что вы отделаетесь от меня такой суммой, и не ожидал, что меня проводят из Англии, как бродягу, перекроют мне дорогу или и помешают получить то, чего я заслуживаю!
Майор пожал плечами и рассмеялся.
— Идите к нему, — сказал он, указывая браконьеру на дверь. — Идите же к нему, я вам не мешаю. Для вас путь свободен так же, как для меня. Ступайте же, просите его… но несчастный мой друг, вы уйдете ни с чем. Имейте в виду, он послал вам деньги единственно благодаря моему красноречию. Да, Арнольд, да, мой милый! Молодой человек превосходно вышколен и помнит свой урок.
Ровно через два дня после этой беседы майор Варней помчался на курьерском поезде в Ливерпуль, отправив туда же в омнибусе и Жильберта с женой. Там он велел отвезти себя в гостиницу, в которой Жильберт должен был его дожидаться. Он нашел браконьера за бутылкой пива в маленьком грязном зале.
— Ну, — сказал майор Варней, — корабль должен отчалить через час, и я хотел бы видеть вас на палубе его. Позвоните и прикажите подать сюда перо, чернила и бумагу.
