Руслан с видом победителя вернулся к накрытой на газетной бумаге «поляне». «Все в порядке», — одними глазами сообщил он Алене и наклонился ко второму алкоголику, который изо всех сил прислушивался к перепалке между режиссером и чернявым мужичком со странным акцентом.
— Что, интересно слушать, как интеллигентные люди лаются?
— Ага! Че базарят — х… поймешь! Но красиво п…т! — с блаженной улыбкой сообщил Степин дружок.
— А ты знаешь, что Сеня от тебя сотенную припрятал? — задал провокационный вопрос Руслан, присаживаясь рядом. — Точно тебе говорю!
— П…шь! — изумился тот, но по настороженному виду было ясно, что поверил.
— А куда он, по-твоему, делся? — бросил еще одну наживку Вилин. — Небось, уже давно у толстухи пузырь берет. А про тебя — старого друга — и думать забыл!
Этот аргумент подействовал, несмотря на то, что на импровизированной скатерти стояла почти нетронутая бутылка. Алкаш, спотыкаясь, бросился догонять своего неверного приятеля. На полпути обернулся, с диким сожалением глядя на недопитую водку. Вилин правильно понял этот взгляд. Не обращая внимания на заполошные крики режиссера, который грудью встал на защиту своей поллитровки, Руслан выдернул ее из нетрезвых рук и кинул местному пьянчуге:
— На. Вали отсюда!
Зымарин, оставшись без поддержки и водки, сник. Обиженно засопев, он демонстративно отвернулся от пришедших по его душу людей и улегся на траву, подложив сложенные ладошки себе под голову.
— А тебя я выгоню з-завтра же к едрене фене! Предатель! — пообещал он, имея в виду своего ассистента. Он и по трезвой-то не всегда его имя помнил, а в таком состоянии и вовсе не сказал бы, как того зовут, даже под страхом смертной казни.
— Ну и что с ним делать будем? — спросила Алена. Продюсер и Вилин переглянулись.
— В больницу его надо, — подал идею Руслан. — Я договорюсь, его там быстро на ноги поставят.
— А завтра напиться снова! — с сомнением покачал головой Шнайдер.
— Небось не напьется! Мы его в ежовые рукавицы возьмем!
* * *
Через полчаса Вилин и немецкий продюсер уже затаскивали вконец захмелевшего режиссера в приемное отделение центральной районной больницы.
— Носилки! — учащенно дыша от натуги, потребовал Руслан. Зымарин весил никак не меньше центнера. Дежурная медсестра шустро толкнула в его сторону каталку, и уже втроем они не без усилий водрузили на нее обмякшее тело народного артиста.
— Что случилось? — деловито начала расспрашивать девушка в белом халате и шапочке.
Руслан взял ее за локоток и отвел в сторону:
— Мне бы с доктором поговорить…
— С которым? — уточнила медсестра, глядя на него испытующе. Заметив, что парень никак не сообразит, что бы ей такого ответить, она решила уточнить: — Хирургом? Терапевтом? Травматологом?
— Ох ты, — почесал затылок Вилин. — А что, их так много у вас? Вот уж не подумал бы… Давай мыслить логически: сломать мы ему вроде бы ничего не сломали — травматолог отпадает. Отрезать ему не надо ничего, кроме башки — но это не к вам. Остается терапевт. Он ведь из запоя вывести сможет?
— Вообще-то этим наркологи занимаются, — пожала плечами девушка. — Но… если очень попросить, Лариса Ивановна, я думаю, не откажет.
— Вот! Умничка! Как мне Ларису Ивановну отыскать?
— Сейчас я ей позвоню, она спустится.
Вилин мягко схватил сестру за рукав:
— Что мы будем доктора туда-сюда гонять? Давайте я сам к ней поднимусь, вы только расскажите куда. А «это» — пусть в сторонке пока полежит.
Руслан указал рукой на мирно посапывающего на каталке Зымарина, возле которого с мрачной решимостью на лице стоял Рудольф и брезгливо придерживал режиссера за одежду. На всякий случай. Чтобы не сбежал. Или не свалился…
…Взбежав по лестнице на второй этаж, Вилин чуть не потерял накинутый на плечи по настоянию хозяйки приемного покоя халат. Поправил его перед дверью с обшарпанной надписью «Ординаторская», постучал. В небольшой комнатушке с несколькими письменными столами и продавленным диванчиком у окошка сидела импозантная и довольно симпатичная дама бальзаковского возраста. При его появлении вскинула тщательно подведенную бровь:
— Чем могу?
— Лариса Ивановна? — Вилин выдал самую обаятельную из своих улыбок. — Очень рад с вами познакомиться! Много о вас слышал, и только самое хорошее! Меня зовут Руслан Вилин, я один из руководителей кинопроекта, что снимается у вас в городе. Может, слышали?
— Что-то такое припоминаю. — Доктор терпеливо дожидалась, пока ее гость дойдет до сути.
— Так вот. — Рыжее веснушчатое лицо ассистента режиссера разом опечалилось и стало невыносимо страдальческим. — У нас случилась беда. Вышел из строя наш… э… сценарист. А он же первый человек на площадке после режиссера! В общем, это катастрофа! И только вы можете нам помочь!
— Случилось-то что? — Женщина приосанилась. Молодому человеку удалось произвести на нее впечатление.
— Запил, — опустив глаза к полу, признался Руслан. — Мне за него ужасно стыдно, но с творческими людьми такое случается довольно часто. Мы нуждаемся в нем, как в воздухе, а он — в стельку. Даже в сосиску.
— Да не убивайтесь вы так. — Лариса Ивановна встала из-за стола, продемонстрировав вполне привлекательную фигуру. — Это не только с творческими случается. К нам такие почти каждый день ложатся, да еще и с отравлением суррогатами. Где этот ваш сценарист? Давно пьет? Самогон? Или водку?
Руслан сделал вид, что ему очень неловко:
— Понимаете, дело очень деликатное. Он ведь известный человек, народный артист… нельзя ли все сделать как-то без шума. Ну, чтобы документы никакие не оформлять, имени его не светить, ну и чтоб поменьше людей его видели в таком состоянии?
Доктор чуть нахмурилась:
— Без документов — нельзя. А все остальное… подумаем, что можно сделать.
— Уж пожалуйста, Ларисочка Ивановна! Вы нас так обяжете!
— Так он внизу? Скажите Людочке, чтобы поднимали его в изолятор с отравлением. — Терапевт вздохнула и пояснила, видя вытянувшееся лицо Вилина: — Там будет спокойнее всего. Никто туда заглядывать не будет.
Руслан с радостью закивал. Хотел еще добавить слез благодарности, но потом решил, что это лишнее. Только уточнил:
— А надолго это? Нам чем быстрее, тем лучше.
— Это для вас лучше, а для него может окончиться плачевно. Я посмотрю по его состоянию. Гемосорбцию бы сделать, но нет у нас такой возможности. Сколько пьет-то, неделю, месяц?
— Так чтобы сильно — дня два, наверное.
— Это ж разве запой? Я-то думала… Хватит с него и форсированного диуреза.
— А может, посильнее чего-нибудь? — Руслан озабоченно потер переносицу. — Я его давно знаю. У него такие кризисы уже случались. Если начал — недели две пьет, без остановки.
