Кроме того, на завтра она запланировала очередной поход к Романову, чтобы посмотреть на Малышева. Может, патологоанатом сможет рассказать ей что-нибудь интересное?
* * *
«Почему они не вернули мне ключи?» — подумала Марина, стоя в прихожей и не зная, что ей делать дальше. Иногда ей казалось, что ее мысли существуют отдельно от тела. Вот сейчас, к примеру, ей в голову пришла мысль забраться в квартиру Савельевых при помощи балкона, а тело, в частности, ее ноги привели ее снова в прихожую.
Марина, как и многие больные шизофренией, знала о своей болезни. Особенно осознавала это в моменты просветления. Вот как сейчас. Но потом два пограничных состояния (между здоровьем и душевной болезнью) сливались, и она чувствовала себя необычайно сильной и энергичной.
Минута — и она уже стояла на своем заваленном снегом балконе и пыталась при помощи старой крышки от бака, которую принесла из кухни, проложить себе дорогу. Орудуя крышкой, как лопатой, она вскоре расчистила снег настолько, чтобы можно было подойти к перегородке, разделяющей балконы. Но потом она замерзла и вернулась домой. Накинула старенькую беличью шубку, натянула шерстяные гамаши и как-то очень просто, нисколько не боясь сорваться вниз, перелезла на соседний балкон. Хотела возвратиться за крышкой, чтобы очистить и этот балкон от снега, но передумала. Утопая по пояс в пухлой холодной вате (таким ей показался снег), она вдруг остановилась в нерешительности перед дверью. Она совсем забыла, что на дворе зима и балкон заперт изнутри. Ведь последний раз она перелезала таким образом летом, когда Савельевы уехали к друзьям на дачу.
Но ей повезло: она увидела, что существует еще и форточка, причем открытая. Правда, до нее еще надо было долезть.
«Не такая уж я и больная, раз лезу, когда темно». Мысли ее путались. Ей казалось, что стоит ей сейчас оказаться в чужой квартире (которую она, кстати, уже давно считала своей, поскольку приходила туда, когда ей только вздумается, и делала там все, что только взбредет в голову), как наткнется либо на Сергея, либо на Ольгу. Но ведь их не было. Ольга не ночевала дома. Значит, она уступила ей Сергея. Он поправится и вернется к ней, к Марине. Пусть он сам еще этого не знает, но он уже всецело принадлежит ей — главное, что это знает она. И она будет его любить.
Она вскарабкалась на скользкий, обитый жестью подоконник, ухватилась цепкими сильными пальцами за чуть выпуклые планки рамы, но поняла, что до форточки ей не добраться. Тогда она вернулась домой, продрогшая, с обломанными ногтями, разыскала среди отцовских инструментов, хранящихся в стареньком чемоданчике, стеклорез и снова перелезла на балкон соседей. Исчертив как попало стекло балконной двери, она надавила на него со всей силы. Стекло треснуло, несколько крупных осколков упало на ноги... Но она не чувствовала боли. Вынула острые обломки, повторила операцию со стеклорезом на следующем, внутреннем, стекле и, обрезавшись, наконец проникла в квартиру. Она включила везде свет и зашла в ванную, чтобы отмыть от крови руки. Потом пришла боль, причем болели и ноги, которые тоже кровоточили, оставляя на коврах красные пятна.
Марина знала, где у Ольги находится аптечка. Она отыскала бинты, перевязала раны и пошла в ИХ спальню. Ей казалось, что здесь обитают души Ольги и Сергея, даже когда их нет дома. Для нее это было истинным удовольствием. К тому же в ее распоряжении был целый гардероб с красивыми вещами, которые можно было примерять без конца... Косметика, духи... Марине представлялось, что все это принадлежит ей. Как и Сергей, вещи которого лежали аккуратной стопкой на полке в шкафу.
Кроме того, можно было полежать на ИХ широкой кровати, ощутить нежное прикосновение бархатистого красного покрывала... Словом, спальня — это целый мир, который так не хотелось покидать!
Еще ей нравилось бывать на кухне. Ей ничего не стоило достать что-нибудь вкусное из холодильника и все это съесть, сидя за столом и даже разговаривая с невидимыми Ольгой и Сергеем. А потом, когда она обнаружила бутылки с вином, коньяками и водкой, то стала прикладываться и к ним.
Обладательница ключей, она была счастлива теми возможностями, которые были открыты ей.
* * *
На этот раз в холодильнике, да и на столе в гостиной, было так много вкусных вещей, что Марина удивилась — зачем так надолго уходить из дома? Но потом вспомнила, что Савельев лежит в больнице. Может, его навестить? Положить все эти фрукты, мясо, икру в сумку и отнести ему в больницу? Тогда он наверняка скорее поправится. Марина знала, как отвратительно кормят в больницах, и потому приняла решение. Но прежде села за стол, открыла шампанское, выстрелив пробкой, налила себе его сразу в два фужера, положила на тарелку всего понемногу из того, что находилось в салатницах и на большом блюде — ее не остановило то, что многое оказалось несвежим — и с аппетитом пообедала.
Хотела сразу же сложить все в пакет и поехать к Сергею в больницу, но вдруг захотела спать. Она поднялась из-за стола, прошла в спальню и легла, укрывшись красным покрывалом.
* * *
Утром Наталия уже была у Сары.
— Да я сразу поняла, что они будут искать ее сумку, а потому вовремя спрятала ее в надежное место, — встретила ее Сара, протянув Наталии сумку Златы.
— Ты посмотрела, что в ней?
— А ты как думаешь? Вроде не первый день меня знаешь... Ничего особенного. Но ты-то увидишь больше, в этом я нисколько не сомневаюсь. Хочешь, кофе?
— Да, не отказалась бы. Я что-то в машине замерзла. На улице мороз двадцать с лишним.
Сара ушла на кухню варить кофе, а Наталия высыпала на стол содержимое сумки Златы.
В сумке девушки, которая умерла вчера на их глазах, действительно ничего особенного не было — только деньги, ключи, косметика, носовой платок и, конечно, записная книжка. Но без алфавита. Это значит, что, во-первых, Злата явно не относилась к типу деловых женщин. А во-вторых, находившиеся в ней немногие телефоны и адреса явно носили характер случайных, либо хозяйственных. Например: «ЖКО, слесарь», «прачечная... магазин»... Очевидно, телефоны подруг или родственников она знала наизусть.
Еще в сумке была ручка. Обычная шариковая ручка, но взять ее в руки было почти невозможно — так сильно она пачкалась. Однако ручка была совсем новой, Злата успела попользоваться ею не так уж и много. Следует поискать записи, сделанные именно этой ручкой, — они будут последними и, скорее всего, имеют отношение и к последним событиям в ее жизни.
Она поделилась своими соображениями с Сарой и услышала в ответ:
— Можешь дальше и не искать — там всего одна такая запись. Я даже могу тебе воспроизвести ее по памяти: «25-56-81, Виктория, фр. белье. 16 дек. в 17 ч. у «Селены».
Наталия опустила чашку с кофе, настолько была поражена способностями своей подруги. Но все же полистала записную книжку, чтобы удостовериться: все верно.
— Да, ты права. И мы должны выяснить, что это за Виктория и встретились ли они 16 декабря, то есть вчера, в 17 часов у «Селены»? Я так думаю, что «фр. белье» означает «французское белье». Возможно, это обычная встреча двух подруг, одна из которых либо хочет купить это самое белье, либо продать... Обычные женские дела. Где тут у тебя телефон?
