— На вас поступила целая пачка докладных от преподавателей, — произнес декан, буравя их взглядом не хуже бормашины, — на вас, Кузнецов, четыре, а на вас, Казаков, вообще шесть. Я не буду их цитировать, но то, что я успел прочитать из этих документов, свидетельствует о том, что вы совершенно неверно определились с местом учебы. И я в самом скором времени намерен это исправить.
— Но… — начал было Кузнецов, однако декан тут же прервал его:
— И не думайте оправдываться! Кстати, у вас сегодня практическая в лаборатории, почему вы не там?
Друзья повеселели, и Казаков бодро ответил серьезным и полным искреннего сожаления голосом:
— Мы не там, потому что мы тут, Иван Павлыч. Но мы немедленно исправимся, сию же минуту!
— В общем, считайте, что вы уже отчислены, — почти добродушно сказал декан. — Представление к отчислению будет подписано не сегодня-завтра.
Он с преувеличенной суровостью глянул на друзей и прикрикнул:
— Вы еще здесь? А ну марш выполнять практическую работу!
— Ерунда! — пробормотал на ходу Кузнецов, когда они как пробки вылетели из деканата. — Опять все халявно у нас прокатит, без гемора и косореза.
— А че ему косорезить? — отвечал Казаков. — Мы сейчас так выполним эту лабораторную, все преподы отпадут! У меня мозги переклинило от формул. Щас устроим им творческую химию для юных недоумков!
— Полегче, Казаков! — буркнул Кузнецов. — Помни, что взрыв хоть редко бывает, да часто случается!
— Особенно со всякого рода лабораториями, — многозначительно добавил Казаков.
И обдолбанные перцептином товарищи, на ходу заливаясь купленным в ближайшем ларьке пивом, поспешили в университетскую химическую лабораторию.
* * *
— Так, — проговорил Тимофеев, вертя в руках кассету с записью разговора с Блэкмором, — очень хорошо. Сейчас мы поедем в офис «Атланта», и скоро ты вернешь кассету. В лучшем виде, как говорится…
— Хотя и несколько усеченном, — добавила я.
— Но ты была нужна мне не только для этого, — продолжал Тимофеев, — у меня есть к тебе занятное предложение.
— Да? Очень интригующе.
— Я хочу предложить тебе новую работу.
— Замечательно, — несколько разочарованно сказала я. — И что именно?..
— Пост заместителя директора по безопасности. Мой собственный пост до сегодняшнего дня.
— Бесподобно, — выговорила я, — а сам ты, естественно, метишь прямо в президенты?
— Кто же еще возглавит фирму? — искренне удивился Тимофеев.
— То есть ты предполагаешь, что я буду курировать твоих вышибал, махать ручками и ножками, как мельница, чтобы обезопасить тебя от всяческих посягательств на твои драгоценные жизнь, здоровье и капиталец? Я умираю от восторга, Александр Иваныч.
— Я и не жду от тебя немедленного согласия, — ничуть не смутившись подобной отповедью, произнес Тимофеев. — Под перцептином человек может согласиться минимум на пост президента «Онэксим-банка» или председателя правления РАО «Газпром» — что поделаешь, амбиции гипертрофируются.
Он улыбнулся и, положа руку на мое колено, сказал:
— Значит, так. Завтра на совете директоров меня изберут президентом «Атланта-Росс», я в этом убежден, благо у меня и моих людей в фирме контрольный пакет акций. Послезавтра у меня много дел, а вот еще на следующий день позвони мне и сообщи о своем решении. Что касается «махания ручками-ножками», то не это было главным, когда я решил предложить тебе это место. У тебя неплохая голова — особенно без перцептина, потому что излишний интеллект хорош только в «Что? Где? Когда?». И еще ты обладаешь интуицией. Ты переиграла Лейсмана и Анкутдинова, хотя, честно тебе скажу, почти ничего для этого не сделала. Тебе просто повезло. — Он сжал пальцами мое колено и добавил с особой выразительностью: — А я люблю везучих людей.
— Хорошо, — произнесла я, — я позвоню тебе в назначенный день. Но что будет с кассетой?
— Знаешь что, — улыбнулся Тимофеев, — я все еще шеф секьюрити того объекта, на территории которого произошел взрыв. Жди меня в своей машине, я приеду через двадцать минут, и мы вместе предъявим кассету прокурору.
— А если… — начала было я, несколько озадаченная таким поворотом событий.
— Ты мне не доверяешь?
— Доверяю, но…
— Но?.. — переспросил он.
— Ну ладно… езжай, я буду ждать здесь.
«Даже если он уничтожит кассету, — подумалось мне, — я ничего не теряю».
* * *
Он приехал через двадцать минут, и мы с неожиданной легкостью попали на прием к прокурору — наверно, и тут не обошлось без влияния Тимофеева.
Прокурор долго слушал нас и наконец согласился со всеми гипотезами Тимофеева. Я облегченно вздохнула и подумала, что и прокурор не оставил без внимания то, что разговаривает с фактическим главой крупнейшей коммерческой фирмы города и области.
Я не понимала, почему я веду себя именно так. Ни горечи за обидную неудачу, ни сожаления по поводу очередных смертей, ни страха за сокрытие от закона подлинных обстоятельств происшедшего на территории нефтеперерабатывающего завода.
Только позже я осознала, в чем дело. Перцептин. Это он, это его удивительное действие так повлияло на мораль, утвердило примат интеллекта над чувством. В эти шесть часов я не была человеком — лишь животным с запредельным индексом IQ. Шесть часов, на которые распространялось действие перцептина…
Глава 13
— Анатолий Антоныч, — произнесла я, когда Тимофеев уехал в главный офис «Атланта-Росс», порекомендовав нам с бывшим главным специалистом перцептиновой лаборатории съездить в больницу к Светлову и Кирсанову. — Анатолий Антоныч, вроде бы все завершилось, проект «Светлячки» благополучно почил в бозе, его вдохновители погибли. Но одно, одно осталось невыясненным.
— Что же?
— Кто такой Светлячок?
Улыбка прорезала лицо доктора химических наук.
— Кто он, где и жив ли? — с жаром продолжала я.
— Неужели вы сами не можете ответить на эти вопросы? Ответы настолько очевидны, что это сразу приходит в голову, и потому немедленно отвергаются за мнимой нелепостью и абсурдностью. Вы хорошо знаете его, неужели его гениальное изобретение не открыло до сих пор вам глаза?
— Я не могу поверить, — медленно сказала я. — Я никогда не поверю, что эту громадную работу, это гениальное, хоть и смертоносное открытие совершил больной прогрессирующим слабоумием мальчишка… психопат, шизофреник… Светлов!
— Я расскажу, как это произошло, — проговорил Анатолий Антонович, — я давно обратил внимание на этого мальчика, еще когда четыре года назад… даже пять… он выиграл крупную международную научную олимпиаду по химии. Тогда я работал в НИИ при фармацевтической фабрике… и я понял, что из Светлова выйдет толк. Потом наш НИИ закрыли… я подался в частную фирму, Алеша поступил в университет. Учился он, как вы знаете, плохо, постоянно балансировал на грани отчисления. Потом НИИ начал финансироваться «Атлантом», конкретно Лейсманом, он решил делать бизнес также и на лекарствах… И вот полтора года назад на основе… впрочем, названия этих препаратов скажут что-то только специалисту… Светлову удалось получить синтетический наркотик сильнейшего действия, стимулирующий деятельность мозга и центральной нервной системы…
