— Саша?
— Да... — И тут он понял, кто это, и колени его ослабли. «Как же не вовремя она здесь появилась, как же все не вовремя...»
— Ты меня не знаешь? Или все-таки вспомнишь? — Она поднялась к нему и жестом, словно они были знакомы давно, нежно провела рукой по его груди. — Я... Тая...
От нее пахло духами и спиртным. Но она была так красива, что Саша в душе простил ей эту слабость. По сравнению с изысканной красотой Риты эта женщина напоминала Элизабет Тейлор в молодости. Нахальные и удивительно голубые глаза рассматривали Сашу с нескрываемым желанием.
— Да, я понял, вы та самая... Тая...
— Ты пришел к доктору Араме? У тебя проблемы? Забеременел ты или твоя подружка? — Саша услышал простой, здоровый и заливистый смех, как смеются не знающие волнений и забот подвыпившие люди. — Или ты еще девственник? Да ты не тушуйся. В этом мире все просто, настолько просто, что дальше некуда... Ты помнишь, я приглашала тебя к себе?
— Помню... — Саша потихоньку двигался подальше от двери Оскара, чтобы не привлекать шумом внимания и без того находящегося на грани нервного срыва Оскара. Ведь человек, перенесший такой удар, как уход жены, по мнению Саши, нервно реагирует на действительность и не может не обращать внимания на голоса за дверью. Кроме того, Саша был просто уверен, что Арама все еще верит в скорое возвращение Риты. А что, если ему кто-то из его окружения, какой-нибудь общий с Амфиараем знакомый, тот самый, у которого на вечеринке и произошла встреча его Риты с греком, позвонил ему и уже рассказал об исчезновении Амфиарая?
— Так вот, — продолжала зазывно улыбаться женщина по имени Тая, — мое предложение остается в силе. А к доктору зайдешь попозже. Кстати, я живу как раз под ним. Он славный человек, между прочим, этот Арама... Фамилия, правда, какая-то странная. Так ты пойдешь ко мне?
Саша не понимал, что с ним происходит. Ведь еще вчера он сходил с ума от Риты, а теперь вот, стоило этой невероятной женщине подойти к нему, улыбнуться своими полными, алыми губами, как он готов идти уже и за ней. А, собственно, что особенного произойдет, если он немного побудет в гостях? Ну не съест же она его, на самом же деле.
Саша медленно поднял голову, словно боясь, что она по глазам вычислит его согласие. Еще у него было такое чувство, что они понимают друг друга без слов. Когда же взгляд его встретился с ее прозрачными огромными глазами (черные длинные ресницы и брови снова напомнили ему американскую кинозвезду, сладострастную Клеопатру), все было решено, и он, не чувствуя своего тела, пошел за ней вниз.
Ее квартира — точная копия арамовской — была не убрана, но поражала своей роскошью, красивой мебелью, коврами. В распахнутые окна врывался ветер, от которого вздувались прозрачные занавески в гостиной. Тая, не зажигая света, предложила ему сесть в глубокое мягкое кресло и как ни в чем не бывало сняла с себя жакет от костюма, оставшись сверху лишь в черном белье.
— Я знаю, ты еще школьник, но немного бренди тебе не помешает.
Она разговаривала с ним, уже находясь на кухне, откуда вскоре прикатила столик, заставленный красивыми бутылками и чистой пепельницей, в центре которой лежала непочатая пачка сигарет «Парламент». Из шкафа были извлечены два высоких стакана тонкого стекла, куда Тая, бросив на Сашу лукавый взгляд, плеснула по очереди каждый из напитков, после чего поболтала синхронно немного жидкость в руках и один стакан протянула гостю.
— Ты пей, а я пойду приготовлю нам что-нибудь поесть... Ты когда-нибудь ел яблочный салат?
Нет, он не ел яблочный салат, но съел бы его с удовольствием. Он ловил себя на том, что эта огромная, запущенная, но прекрасная квартира вызывает в нем все желания разом: и выпить, и что-нибудь съесть. И даже до конца раздеть эту удивительно доступную женщину, прижаться к ней всем телом и...
Тая принесла блюдо с бледно-зеленым салатом: большие куски яблок и сельдерея в орехах и майонезе. Затем, потрепав ласково Сашу по затылку и поворошив ему волосы, поцеловала, склонившись низко, его прямо в губы — быстро, словно мазнула губами по губам, — и снова исчезла на кухне и на этот раз принесла прозрачную миску с другим уже салатом, приготовленным на скорую руку: крупно порезанные помидоры, перцы, огурцы и блестящие от масла оливы...
— Попробуй вот эти два салата и угадай, из чего они сделаны...
Саша, осторожно нанизывая на вилку один за другим кусочки яблок, вдруг рассмеялся. Должно быть, ему в голову уже успело ударить бренди вместе с виски и мартини одновременно...
— Вы думаете, что я не вычислю, что это сельдерей?
— А как ты догадался? — Тая состроила разочарованную гримаску, и Саша вдруг подумал, что она совсем не старая, что у нее совершенно нет морщин и что женщины в сорок лет еще вполне привлекательны и будят в таких вот мальчиках вроде него целую бездну жгучих желаний.
— Просто знаю, и все... Я по запаху определил...
Тая вдруг скользнула на пол, села прямо возле его ног и раздвинула его колени. Под джинсами произошло какое-то движение, комната поплыла перед глазами вместе с развевающимися занавесками и столиком, заставленным выпивкой и тарелками. Прогремел гром, в комнату ворвался крепкий запах влажного асфальта и земли, мокрой листвы, шумящей за окном, и бензина — это начался бурный майский дождь. Прикрыв глаза, Саша видел лишь покачивающуюся на невидимых зыбких волнах черноволосую маленькую голову Таи.
Она вдруг отпрянула от него, подняла голову и, смерив его затуманенным взглядом мерцающих в сумраке комнаты глаз, облизнула и без того влажные свои полные губы и, прошептав «не торопись», продолжила свои восхитительные ласки...
Когда же она, легко поднявшись с ковра, пересела к нему, обхватив его ногами, и он впервые почувствовал себя в женщине, его прорвало, и, движимый мощным, заспавшимся и теперь проснувшимся инстинктом, крепко обнял горячую и извивающуюся на нем Таю руками и довел дело до конца.
— Отдыхай, — услышал он и открыл глаза. Тая, покачивая бедрами, совершенно нагая, стояла рядом и пила большими глотками золотую жидкость. — Если хочешь, я приготовлю тебе кофе...
Он не помнил, сколько прошло времени с тех пор, как он переступил порог этой квартиры, и как случилось, что Тая, рисовавшаяся прежде в его воображении старой похотливой старухой, стала ему родным и близким человеком. Словом, не справившись с навалившимися на него чувствами, опьяненный вином и той вседозволенностью, которую он уже успел вкусить рядом с этой женщиной, он рассказал Тае о том, что случилось с Ритой, и объяснил ей, зачем приходил к Араме.
Промокнув ему лоб простыней, Тая опустилась рядом с ним и вытянулась на постели. «Я лежу рядом с женщиной. Я — настоящий мужчина. Я — ее любовник. Я кончил три раза. Могу еще...»
— Давай вместе сходим к нему. Вернее, ты позвонишь, а я подожду тебя на лестнице, а потом ты все мне расскажешь... Грустная история, но Рита сама виновата. Я знала ее еще совсем девочкой. И тогда еще мне было ее жалко. Понимаешь, Рита не справилась с ролью жены, она и не могла бы справиться, потому что никогда не любила этого Араму... Злые языки утверждают...
