А если же он ехал на встречу с фээсбэшниками, то деньги здесь совсем ни при чем. В этом случае он просто хотел предупредить органы о взрыве, но располагал, к примеру, всего одной дискетой… Это, кстати, больше похоже на правду. «Кондитер» — обыкновенный человек, который всего боится. В газете же прошла информация об убийстве на улице Бахрушина, я сам лично читал в «Вечерке», и там, кстати, предполагалось, что убит человек, имеющий отношение к готовящемуся теракту…
— Ты серьезно? — удивился Сергей. — Ну надо же — такую информацию пустить в «Вечерке»?
— Журналисты тоже кушать хотят, — заметила Маша и посмотрела на часы: в театр она уже не успевала. И хотя до спектакля время еще было, ей хотелось подготовиться: одеться, накраситься… Впервые за всю ее любовную горячку она испытала чувство, очень похожее на лень. Как хорошо ей было сейчас среди своих друзей размышлять на такую серьезную тему, как предотвращение теракта. Теракт — звучало устрашающе! И главное, она, Маша, вместе с ребятами может помочь сохранить банк! — Знаете что? Мне кажется, что мы только тратим впустую время. Предлагаю немедленно отправиться в Никольский переулок, разыскать эту кондитерскую…
— А ты думаешь, чем сейчас занимается мой отец? Он уже давно направил своих людей в кондитерскую, если не схватил и самого «кондитера»…
— Так позвони, узнай!
Сергей набрал номер служебного телефона отца.
— Пригласите, пожалуйста, Олега Васильевича Горностаева. — И несколько секунд спустя: — Па, это я. Мы собирались в Никольский… — Видимо, отец не дал ему договорить — лицо Сергея приняло удивленное выражение. Он внимательно выслушал, после чего положил трубку на место. — Вы не поверите, но кондитерская закрыта и вообще выглядит так, по словам отца, словно она недействующая. Амбарный замок, дверь в паутине…
— В какой еще паутине? — воскликнула Маша. — На дворе зима, а вы про паутину… Такого быть не может…
— Странно, но он действительно сказал про паутину…
— Я знаю, зачем он так сказал, — предположил Дронов, — чтобы не втягивать нас в это дело и чтобы мы не ездили в Никольский переулок. Твой отец — умный человек и понимает, что дело очень опасное, связанное с террористическими группировками.
— Я тоже сразу об этом подумала, — сказала Света. — А что еще такого можно придумать, чтобы у нас отпала всякая охота наведаться в эту кондитерскую?
— В таком случае немедленно собираемся и едем… Но предупреждаю сразу — дело действительно опасное, и за кондитерской могут следить не только люди из ФСБ, но и те, кто непосредственно принимал участие в составлении плана теракта или даже исполнители…
— Меня можешь даже не спрашивать — я еду, — заявила Маша и направилась в прихожую одеваться.
— И мы тоже поедем, — взглянув на Сашу, сказала Света.
— А вы думаете, что я здесь останусь? — хохотнул Пузырек. — Как бы не так! Да чего там говорить, поехали!
Никольский переулок, узкий, сжатый с обеих сторон старинными, лимонного цвета, особнячками с темными окнами, утопал в тишине и снегу. Ребята остановились в самом начале переулка, вглядываясь в голубизну сумеречного потемневшего воздуха, пытаясь разглядеть сквозь прозрачное полотно падающего снега какую-нибудь вывеску.
— Я вижу, вон там, подальше, видите? — сказал Горностаев и махнул рукой. — Идемте! Вон она, кондитерская…
Действительно, вскоре слева на первом этаже одного из особняков они увидели едва приметную вывеску в желто-красных тонах: «Кофейня-кондитерская».
— Да, если бы не снег, который сравнял все следы, то можно было подумать, что переулок вообще безлюдный, а кондитерская… умерла, — сказала Маша и потянула носом воздух. — Но умерла-то она умерла, а почему же выпечкой пахнет?
Все остальные тоже принюхались.
— Пахнет хорошо, — согласился с ней Горностаев, когда они уже подошли к заснеженному крыльцу. — Но взгляни-ка сама, видишь? — Сергей показал на старую коричневую деревянную дверь. — На ней не то что паутина, даже пыль… И замок заржавевший, а окна-то, окна какие! Мутные, тусклые, в витрине какой-то хлам… Нет, таксист что-то явно спутал, не мог его пассажир покупать торты в такой дыре.
— А я предлагаю пробраться внутрь, — сказал Никита. — Уж все это слишком подозрительно. Спрашивается, зачем понадобилось таксисту выдумывать про этот никому не известный переулок, если он мог вместо него назвать другую, более известную своими кондитерскими улицу? У меня есть свои соображения по этому поводу…
— Ты хочешь залезть внутрь через дымоходную трубу? — усмехнулся Сергей.
— Ну не через трубу, конечно, я там не пролезу, но подняться по водосточной трубе на крышу, чтобы по ней пробраться поближе к пожарной лестнице, которая есть наверняка во дворе этого особняка, думаю, имеет смысл. Я бы, может, и не полез, если бы не запах… Здесь же пахнет горячим бисквитом и ванилью, разве вы не чувствуете?
И Никита, не дожидаясь, пока ему ответят, вынул из карманов и надел толстые перчатки, подошел к порыжевшей от ржавчины водосточной трубе и, помогая себе ногами, полез по ней, постоянно оглядываясь. Дом, где находилась когда-то кондитерская, был одноэтажным, но довольно высоким, старой, чуть ли не дореволюционной постройки. Оказавшись на самом верху, Никита под «охи» и «ахи» сестры, наблюдавшей за ним снизу, крепко держась за сомнительное ажурное металлическое ограждение, медленно продвигался куда-то вправо. А потом, вдруг вскрикнув, пропал.
— Со мной ничего не случилось! — услышали ребята откуда-то из глубины крыши его глухой и показавшийся далеким голос. — Здесь пожарная лестница, ведущая прямо во двор, как я и предполагал!
Сергей и Саша, не сговариваясь, бросились к трубе и по очереди забрались, следуя примеру Пузырька, на крышу и тоже вскоре исчезли из виду.
— Я на крышу не полезу, — твердо сказала Маша. — При всем моем любопытстве…
— Я бы полезла, но мне страшно, — призналась Света.
Так они и стояли, устремив взгляды наверх и ожидая увидеть там ребят.
Вдруг они увидели бегущего к ним по переулку человека. Невысокого роста, он на бегу делал им какие-то знаки.
— Да это же твой брат, Маша, ты что, не узнаешь? Это же Пузырек!
Никита запыхался и даже не мог говорить, но радостно сиял.
— Послушай, ты откуда? — Маша не верила своим глазам.
— Там… там есть дверь в соседний дом, я зашел, пробрался по какому-то темному и вонючему коридору и уткнулся прямо в дверь, открыл ее и увидел снег, улицу! Я оказался в этом же переулке! Идемте, я покажу вам двор кондитерской…
— А где Дронов? — спросила обеспокоенная Света.
— Да там они, там, я крикнул им, что побежал за вами…
Никита повел их за собой. Они вошли в дверь соседнего дома, плотно примыкавшего к тому, где располагалась кондитерская, пройдя по темному коридору, и оказались на квадратном, заваленном снегом дворе. Стены дома, выходившие на этот двор, потемнели не то от копоти, не то от времени. Увидев маленькую полуоткрытую дверь, Никитка нырнул в нее и позвал:
