Необходимые для перевоплощения причиндалы нашлись частью в моей сумке, частью – в «бардачке», что-то мне удалось извлечь из багажника. И вот спустя пять минут, в течение которых я проделала несколько акробатических номеров с переодеванием и сеанс мгновенного гримирования, из моей машины наконец что-то вылезло. Это нечто тщательно закрыло машину и двинулось в сторону «Paradise».
Проходя мимо магазина, я увидела в витрине плоды своего труда и поняла, почему несколько встретившихся мне по дороге мужчин превратились в присвистывающие статуи. В витрине отразилась молодая особа с роскошными черными волосами, волнами рассыпающимися по плечам и спине, с ярко-алыми губами и огромными ресницами, в ультракоротком серебристом платье и на высоченных каблуках. Картинка!
Немножко смазывала впечатление накинутая на плечи кожаная куртка, но я не собиралась простужаться даже в интересах следствия. Зато парик был очень кстати – голова точно не замерзнет, а голова у нас что? Правильно, главное оружие частного детектива.
Но сейчас у нас главное – не мозги, а глаза и уши, вот их и надо как следует использовать; и при этом не очень сильно моргать, а то я уже отвыкла носить накладные ресницы, того и гляди от резких движений отклеятся. Вот будет номер!
Ладно, Татьяна, вплывай в бар-ресторан: хватит рассуждать, работать пора.
* * *
Н-да... И почему это, интересно, сие заведение именуется баром-рестораном? По-моему, обыкновенное кафе... И народу не так чтобы уж много... Ага, а вот и мои подопечные! Сидят в компании какого-то невзрачного мужичка в очках и весьма потрепанном джемпере. Судя по всему, это их босс – очень уж они трепетно выслушивают все, что он им говорит... Вот, даже пожевать лишний раз боятся, бедолаги. Да-а, Татьяна, хуже нет, как иметь дело с такими боссами – мишура ему не нужна, ему подавай что-то серьезное. И запугать его не удастся. Достойный противник.
Размышления эти велись мною на ходу: беззаботно, раскованной походкой я фланировала между столиками и совершенно случайно подсела к какому-то дядечке, очень обстоятельно жующему осетрину. Дядечка посмотрел на меня явно со страхом и принялся робко ко мне клеиться. Я лениво включилась в этот процесс, одновременно пытаясь расслышать разговор за соседним столиком.
А за соседним столиком происходил обычный разговор начальства с подчиненными – начальство ругалось, а подчиненные оправдывались:
– Ну и почему так поздно?
– Так мы ж говорим, – чуть не подавился... ну, скажем, Никита (надо же мне их как-то различать!). – Как только она отзвонилась, мы тут же и...
– И поехали, – поддержал своего коллегу Петрович.
– Почему вы-то не позвонили? Что, телефон у себя в кармане не нашли? – продолжало воспитательную работу строгое начальство.
– Так мы думали, что лично... – чуть не плача хором ответили мои подопечные.
– Кретины! – с чувством прошипело начальство.
За соседним столиком воцарилось молчание – Никита с Петровичем дружно жевали, а начальство, видимо, думало. То есть я надеюсь, что думало. Хуже, если они уже успели все обсудить и решить до моего прихода, в то время когда я перевоплощалась. Если это действительно так, то очень обидно: результатом моей поездки явится только то, что я увидела своими глазами шефа и убедилась в том, что меня не напрасно наняли на работу, ибо я была абсолютно уверена, что «отзвонилась» им Алена.
Если мои подозрения верны, то я спокойно могу записать эту поездку в пассив, только потеряла время. Мое состояние ухудшало жуткое желание чего-нибудь поесть, претвориться же этому желанию в жизнь мешал мой робкий сосед, который смелел на глазах. У меня даже появилось опасение, что от этого подпольного ловеласа будет трудно отвязаться.
Настроения моего не улучшил и факт, что идеи свободного рынка труда и здоровой конкуренции еще не проникли в город Осокин: я, совершенно того не желая, влезла на чужое рабочее место. Можно сказать, хлеб отбиваю у рабочего класса, который в данную минуту столпился у стойки и сверлил меня пятью парами плохо подведенных глаз. Пять местных граций, пока никем не востребованных, смотрели на меня абсолютно без всякой нежности и даже без восторга. Что ж, это я понять могу: к сожалению (не очень искреннему), я выгляжу гораздо моложе и привлекательнее их, даже если сложить вместе все их прелести. Эх, Татьяна, Татьяна! Зараза ты редкая: и сама деньги не зарабатываешь, и другим не даешь. На мою персону уже, кстати, и из-за других столиков стали настойчиво поглядывать, скоро появится проблема выбора, если мне до того времени не выцарапают глаза.
Между тем мои подшефные за соседним столиком не подавали никаких признаков жизни, кроме жевания и чавканья. Девицы крысились все явственней, мое пребывание здесь становилось все бессмысленней, и я уже собралась было разрядить обстановку, поддавшись на уговоры моей жертвы за столиком пойти с ним в «более уютное местечко». В это местечко я, естественно, не собиралась. Избавилась бы от этого чудика в ближайшем переулке – любым мирным способом и без ущерба для его драгоценной жизни.
Ничего этого мне делать не пришлось: местные красавицы решили максимально упростить мне жизнь, прибегнув к содействию своих вышибал. Мы с воспылавшим страстью соседом по столику уже собирались уходить, как к нам направились два амбала, которые до этого имели беседу с моими конкурентками. Я, прекрасно понимая, что они выполняют свою работу, совершенно не собиралась сопротивляться. Амбалы подхватили меня под руки и просипели:
– Ну, крошка, пошли проветримся!
Мой спутник стал возмущенно протестовать, я собралась было с удовольствием покориться своей судьбе и позволить протащить себя к выходу, как внезапно изменила свои планы и уперлась всеми четырьмя лапами. Моя безобразная выходка в ответ на абсолютно законные действия работников бара-ресторана «Paradise» объяснялась очень просто: мои подопечные за соседним столиком наконец-то прожевали все, что у них было, и завели интересную для меня беседу.
Господи, ну дай мне сил продержаться здесь хоть чуть-чуть, мне же надо услышать что-нибудь важное! Господь внял моим молитвам.
– А ребята у тебя готовы? – раздалось из уст шефа.
– Да, конечно, в любой момент. Как скажете, так и будет.
– Это уж конечно, – заметил шеф с легкой иронией, которую его собеседники оценить не смогли. Он, видно, и сам это понял, поскольку задал следующий вопрос: – Она сумеет выполнить свою работу в ближайшее время?
– Сумеет, шеф, сумеет! – чуть не подавился Никита, торопясь сообщить шефу приятное.
– Ну ей надо хоть немножко поработать, вработаться, понять ситуацию, – более реалистично добавил Петрович.
Шеф одобрительно кивнул ему и заметил:
– Разумно. Денька два мы ей дадим на разгон. – Тут пришла очередь давиться Петровичу. Видимо, его несколько удивила краткость срока для понимания ситуации. Но шеф тут же объяснил свою позицию: – Мы и так долго тянули, а тут слишком уж момент подходящий – я по каналам своим узнал, что идет крупная партия, да и...
