Адам налил мне еще немного вина, потом себе. Я и не заметила, как почти прикончили бутылку.
— Неужели у тебя никогда не было такого чувства? — спросила я.
Он кивнул:
— Было.
— После занятий любовью?
— Не обязательно. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. — Он поморщился. — Это чувство мне знакомо.
Мы вместе допили вино, свечи замигали.
— Рыба-меч уже скоро замаринуется, — сказала я.
— Я не стал бы никого насиловать.
— Я знаю, — сказала я. И подумала: откуда?
— Мне сейчас готовить рыбу?
— Пока нет.
Я заколебалась. Казалось, решается моя судьба. Я могла повернуть ее так или иначе; перекрыть один путь или другой. Поверить и сойти с ума. Не поверить и сойти с ума. Ведь в моем положении разницы в конечном счете практически нет. На улице было совершенно темно, через окно доносилась непрерывная дробь дождевых капель. Свечи почти угасали, отбрасывая на стены пляшущие тени. Я встала и подошла к тому месту, где он бросил кожаные шнурки.
— Тогда давай, Адам.
Он не пошевелился на своем стуле.
— Что ты говоришь? — спросил он.
— Я говорю «да».
* * *
Но я не была согласна, во всяком случае, не со всем. На следующий день я позвонила с работы Лили и договорилась встретиться с ней ранним вечером, сразу после того, как покину офис. Мне не хотелось идти в ее неприглядную полуподвальную квартиру. Мне казалось, что я не смогу сидеть на грязных простынях в окружении старых фотографий Адама. Я предложила кафе-бар в «Джон Льюис», на Оксфорд-стрит, — это было самое нейтральное, самое ординарное заведение, какое я могла вспомнить.
Когда я вошла, Лили была уже там, она пила капуччино и ела громадный бисквит со струганым шоколадом. На ней были черные шерстяные брюки, мохнатый темно-красный свитер, высокие ботинки, на лице ни намека на косметику. Серебристые волосы были собраны сзади в тугой узел. Она выглядела вполне нормальной, а когда улыбнулась мне, то даже приятной. Не такой свихнувшейся. Я осторожно ответила на ее улыбку. Я не хотела, чтобы она мне понравилась.
— Проблемы? — добродушно спросила Лили, когда я устроилась напротив.
— Хотите еще кофе? — в ответ спросила я.
— Нет, спасибо. Хотя не отказалась бы от еще одного бисквита... Я не ела весь день.
Я заказала себе капуччино и еще один бисквит. Я смотрела на нее поверх своей чашки и не знала, с чего начать. Было ясно, что Лили не против просто помолчать и что ей нравится моя неловкость. Она жадно ела, измазав в шоколаде подбородок. Мне подумалось, что она немного похожа на ребенка.
— Мы не закончили наш разговор, — неуверенно проговорила я.
— Что вы хотите узнать? — резко бросила она. И добавила: — Миссис Таллис.
Я ощутила, что по мне прошла волна тревоги.
— Я не миссис Таллис. Почему вы меня так назвали?
— Просто от нечего делать.
Я пропустила это мимо ушей. Ведь вот уже несколько дней не было ни телефонных звонков, ни писем. С тех пор, как я столкнулась с Джейком.
— Адам действительно был жесток с вами?
Она визгливо хихикнула.
— Я имею в виду, по-настоящему жесток.
Она вытерла губы. Ей нравилось то, что происходит.
— В смысле, он когда-нибудь действовал без вашего согласия?
— Что это должно означать? Откуда мне знать? На это совершенно не походило. Вы же знаете, какой он. — Лили улыбнулась. — Кстати, как вы думаете, что он сделает с вами, застав здесь со мной? За то, что вы собираете о нем сведения? — Она снова издала быстрый, жуткий смешок.
— Я не знаю, что он скажет.
— Я не о том, что он скажет. Что он сделает?
Я не стала отвечать.
— Я бы не хотела оказаться в вашей шкуре!
Потом она вдруг вздрогнула всем телом и стала тянуться через столик, пока ее лицо не приблизилось к моему. На ее великолепных белых зубах остался след от шоколада.
— Если, конечно, я не буду в ней. — Она прикрыла глаза, и у меня возникло чудовищное ощущение, что я наблюдаю, как она проигрывает в воображении некий акт фетишизма с Адамом.
— Я ухожу, — сказала я.
— Хотите совет?
— Нет. — Я сказала это слишком поспешно.
— Не пытайтесь становиться у него на пути или переделывать. Бесполезно. Идите с ним.
Она встала и ушла. Я расплатилась.
Глава 20
Я подошла к Клаусу и обняла его. Он положил руки мне на талию.
— Поздравляю, — сказала я.
— Хорошая вечеринка, да? — Он весь светился. Потом его улыбка стала ироничной. — Значит, те люди не совсем напрасно погибли в горах. Кое-что из всего этого получилось — моя книга. Пусть не говорят, что я не смог извлечь пользу из несчастья других.
— Думаю, потому-то все здесь и собрались, — сказала я, и мы отпустили друг друга.
— Где твой муж-герой? — спросил Клаус, озираясь по сторонам.
— Прячется где-нибудь в толпе, отбиваясь от поклонников. Здесь есть еще кто-нибудь из экспедиции?
Клаус осмотрелся по сторонам. Презентация его книги проходила в библиотеке общества альпинистов южного Кенсингтона. В помещении, просторном, как пещера, конечно же, повсюду располагались полки, уставленные томами с кожаными корешками, однако были здесь и стеклянные кубы, в которых красовались старые, покрытые трещинами ботинки, на стенах, словно трофеи, висели ледорубы, фотографии чопорных мужчин в твидовых костюмах и виды гор — там было много-много вершин.
— Где-то в комнате Грег.
Я очень удивилась:
— Грег? Где он?
— Вон там, разговаривает с тем стариком в углу. Иди познакомься. Это лорд Монтроз. Он представляет великий ранний период гималайских восхождений, когда не считали обязательным снабжать носильщиков обувью с шипами.
Я стала протискиваться через толпу. В одном из углов стояла Дебора. Вокруг было немало высоких, фантастически здоровых женщин. Я волей-неволей прикидывала себе, с кем из них спал Адам. Дура. Дура. Когда я подошла, Грег склонился над лордом Монтрозом, что-то крича тому в ухо. Я постояла возле них минуту, пока Грег подозрительно не оглянулся на меня. Видимо, принял за репортершу. Грег отвечал моим прежним представлениям об альпинистах, сложившимся до того, как я познакомилась с людьми типа Адама и Клауса. Он не был таким высоким, как они. У него была неправдоподобно большая борода, как у человека из стихотворения Эдварда Лира, который нашел в ней двух жаворонков и еще крапивника. Волосы длинные, неухоженные. Должно быть, ему еще не было сорока, но на лбу и вокруг глаз пролегли тонкие морщины. Лорд Монтроз посмотрел на меня и, отступив на шаг, необъяснимым образом растворился в толпе, словно я была противоположным полюсом магнита, оттолкнувшим его.
