Я ощутила его руки у себя на затылке, потом он схватил меня за волосы и с силой вжал лицом в матрас. Я не сдержалась и вскрикнула.
— Да, я против. Это тебя нисколько не касается. Что ты знаешь об этом? — У меня на глаза навернулись слезы. Я попыталась перевернуться, но Адам локтем и коленом прижимал меня к кровати, одновременно водя пальцами по моему телу. — Твое тело так неисчерпаемо прекрасно, — нежно сказал он, его губы коснулись моего уха. — Я по уши влюблен в каждую его частицу, и я люблю тебя.
— Да, — простонала я.
— Но, — его голос стал жестче, хотя и теперь он был не громче шепота, — я не хочу, чтобы ты вмешивалась в дела, которые тебя абсолютно не касаются, потому что это меня бесит. Тебе ясно?
— Нет, — сказала я. — Я в самом деле не понимаю. Я не согласна.
— Элис, Элис, — укоризненно сказал он, перемещая пальцы от моих волос вдоль позвоночника, — нам нет дела до наших миров, до прошлых жизней друг друга. Значение имеет только то, что мы здесь, в этой кровати.
Вдруг я дернулась.
— Ой, больно! — вскрикнула я.
— Подожди, — сказал он. — Подожди, тебе лишь нужно расслабиться.
— Нет, нет, я не могу! — Я попыталась перевернуться на спину, но он надавил на меня так, что стало трудно дышать.
— Расслабься и верь мне, — говорил он, — верь мне.
Вдруг мое тело пронзила боль, это было словно вспышка света, которую я могла видеть и чувствовать, и она пробегала сквозь меня снова и снова — бесконечно, и я услышала крик, который словно исходил откуда-то. Но кричала я.
* * *
Врач, которая за мной наблюдала, Кэролайн Воган, всего на четыре-пять лет старше меня, и каждый раз, когда я обращаюсь к ней — обычно по поводу каких-нибудь предписаний или прививок, — чувствую, что мы те люди, которые обязательно подружились бы, познакомься при других обстоятельствах. В данном случае по этой причине было немного неловко. Я позвонила ей и упросила срочно принять меня по дороге на работу. Да, это важно. Нет, я не могу ждать до завтра. Внутреннее обследование было болезненным, и я кусала костяшки пальцев, чтобы не закричать. Кэролайн болтала со мной, а потом вдруг замолчала. Спустя несколько секунд она стянула перчатки, и я ощутила ее теплые пальцы на верхней части спины. Она сказала, что можно одеваться, а сама стала мыть руки. Когда я вышла из-за ширмы, она сидела за столом и делала записи. Она подняла глаза.
— Можете сесть?
— С трудом.
— Я удивлена. — У нее был очень серьезный, почти торжественный вид. — Как вы отнесетесь к тому, что у вас обширная анальная трещина?
Я постаралась взглянуть на Кэролайн спокойно, словно речь шла о гриппе.
— И что это значит?
— Она, возможно, зарастет сама собой, но вам следует в течение следующей недели или около того потреблять побольше фруктов и клетчатки, чтобы избежать дальнейшего ухудшения. Я пропишу еще легкое слабительное.
— Это она?
— Что вы имеете в виду?
— Очень болит.
Кэролайн немного подумала и дописала что-то в рецепт.
— Это анестезирующий гель, он должен помочь. Приходите провериться на следующей неделе. Если трещина не затянется, нам придется подумать о расширении анального прохода.
— Это что такое?
— Не беспокойтесь. Это несложная процедура, но ее делают под общим наркозом.
— Боже.
— Не бойтесь.
— Хорошо.
Она отложила ручку и передала мне рецепт.
— Элис, я не собираюсь читать вам лекции по поводу нравственности. Но, ради Бога, относитесь к своему телу с уважением.
Я кивнула. Я не могла придумать, что сказать.
— У вас синяки на внутренних поверхностях бедер, — продолжала она. — На ягодицах, на спине и даже слева на шее.
— Как видите, я ношу блузку с высоким воротником.
— Вы ни о чем не хотите поговорить со мной?
— Все кажется хуже, чем есть на самом деле, Кэролайн. Я недавно вышла замуж. Мы увлеклись.
— Думаю, что должна вас поздравить, — сказала Кэролайн, но произнесла она это без тени улыбки.
Я, поморщившись, поднялась, чтобы идти.
— Спасибо.
— Элис.
— Да?
— Жестокий секс...
— Это совсем не то...
— Я договорю. Жестокий секс может привести в штопор, из которого трудно выйти. Это как наркотик.
— Нет. Вы ошибаетесь. — Меня охватил жар, злость, унижение. — Секс всегда связан с болью, не так ли? С силой, подчинением и прочими вещами.
— Конечно. Но не с анальными трещинами.
— Да.
— Будьте осторожнее, о'кей?
— Да.
Глава 21
Найти ее не составило труда. Было письмо, на которое я насмотрелась до боли в глазах. Мне было известно ее имя; адрес выведен в заголовке листка почерком с завитушками. Просто однажды утром я позвонила с работы в справочную и узнала номер ее телефона. Несколько минут смотрела на цифры, записанные на обратной стороне использованного конверта, раздумывая, позвонить или нет. Кем я должна притвориться? Что, если кто-то другой снимет трубку? Я прошла по коридору к автомату с напитками, налила себе в пластмассовый стаканчик апельсинового чая и уселась в кабинете, плотно притворив за собой дверь. Я подложила под себя мягкую подушку, но сидеть все равно было больно.
Телефон звонил довольно долго. Должно быть, ее не было дома, скорее всего она на работе. Какая-то часть меня вздохнула с облегчением.
— Алло.
Все-таки ответила. Я прокашлялась.
— Здравствуйте, это Мишель Стоу?
— Да, это я.
У нее был высокий и довольно писклявый голос, в котором звучал западный акцент.
— Меня зовут Сильвия Бушнелл. Я коллега Джоанны Нобл по газете «Партисипант».
— Да? — Теперь голос стал осторожным, напряженным.
— Она передала мне вашу записку, и мне хотелось бы узнать, могу я поговорить с вами об этом.
— Даже не знаю, — сказала она. — Не стоило мне писать. Я была очень рассержена.
— Мы просто хотели бы узнать эту историю, как вы ее видите, вот и все.
Тишина.
— Мишель? — сказала я. — Вам достаточно рассказать мне то, что сможете.
— Не знаю.
— Я могла бы приехать и повидаться с вами.
— Мне не хотелось бы, чтобы вы публиковали что-нибудь в газете без моего согласия.
— Ни в коем случае, — достаточно аккуратно сказала я.
