Домофона не было, лифта тоже. Зато весь подъезд, как осенний лес, был по колено завален всякой рекламой. Она романтично шуршала под ногами.
Дверь восьмой квартиры открыл взлохмаченный дядька в пижамных штанах и почему-то в теплой уличной куртке.
– Здоро`во! – сказал он.
– Привет, – сказал Алешка. – Это вы дядя Карлсон?
Мужчина на всякий случай обернулся и удивился:
– А что, похож?
– Не очень. – Алешка не стал говорить, что он даже на фрекен Бок не похож. Разве что на привидение без мотора. – Ну, это вы кукол собираете на конкурс?
– Кукол? – дядька отступил на шаг и кивнул в угол, где поблескивала стайка пустых бутылок. – Вон мой конкурс. Хобби такие. А ты чего приперся?
– По объявлению.
– А что объявляли? По телеку? Или в газетах?
Алешка молча протянул ему письмо.
– Во хрень-то! А я не добрый Карлсон, не дорогая Мариночка. Я сорок лет Чижов.
– Но адрес-то ваш! – От Алешки так просто не отвяжешься. Показал в письме на адрес.
Сорокалетний Чижов повертел листок, даже понюхал. Еще больше удивился.
– А кто знает ваш адрес? – Алешка что-то почуял, он ведь не зря сюда пришел.
– Да никто. Только милиция. И полиция. – Тут Чижов поскреб макушку и задумался. Но не надолго. – Шкарлатина!
Алешка даже немного испугался. Подумал, что детская скарлатина отбила дядьке память.
– Точно – Шкарлатина! Он, гад, что придумал. Он говорит: ты, Чижов, все равно свою зарплату в один день пропьешь. Так я, говорит, буду тебе ее высылать на домашний адрес, по частям. Пока, мол, придет перевод, пока сходишь на почту – вот и протрезвеешь. Ну не гад, скажи, пацан?
– Гад, гад, – закивал Алешка. – А кто он такой?
– Начальник. Дома строит. – Опять поскреб макушку, поправился: – Оно не так. Мы строим, а он деньгу гребет. Шкарлатина и есть!
– Длинный такой? – спросил Алешка, умышленно сказав неправильно. – Голову книзу держит. Будто сто рублей потерял, да?
– А вот и нет! Не длинный, но широкий. А нос держит кверху и глазами всех презирает.
Похож, подумалось Алешке, или все скарлатины одинаковые?
– Это что ж? – все распалялся дядька Чижов. – Это он мне вместо зарплаты письмо прислал? От Карлсона? Слышь, а это кто такой будет? Спонсор? Или олигарх? Вот у него-то рублишек стрельнуть, а? Где ж он живет?
Алешка снова сунул ему под нос письмо:
– Тут написано.
Чижов долго вчитывался, потом вздохнул:
– Мой адрес. Однако на моих метрах такие не проживают. Слышь, у тебя рубель есть? На пиво не хватает. Нет? Ну и шагай отседова.
Алешка не стал спорить. Но последнее слово оставил за собой.
– Только вы неправильно говорите – Шкарлатина. Нужно говорить – Скарлатина.
– Ты второгодник, да? Двоечник? Пойми: скарлатина – это болезь, а Шкарлатина – это гад. Понял? Ну и шагай отседова. – Все-таки последнее слово за ним осталось.
С этого дня опасные и загадочные события посыпались, как осенняя листва с деревьев. Будто ветром их сорвало и понесло…
В школе у нас ЧП. Никто из учителей нам, конечно, об этом не сказал, но все равно мы об этом узнали.
Глубокой ночью кто-то постучал в школьные двери. Наш охранник дядя Лева разглядел сквозь стекло, забранное решеткой, какого-то взволнованного и испуганного парня.
– Эй! – кричал тот. – Помоги, мужик! На меня напали!
Дяде Леве показалось, что лицо парня залито кровью. Но дядя Лева был опытный человек, он хорошо знал всякие такие штучки. Хотя в то же время, может, и правда парень нуждается в помощи. Поэтому, отпирая дверь, дядя Лева был настороже. И не ошибся. Он сразу понял, что лицо парня не в крови, а измазано кетчупом, как это делают в детективных сериалах. И поэтому, когда тот выхватил из кармана газовый баллончик, дядя Лева вывернул ему руку, и вся злая газовая струя попала парню в лицо. Он рухнул на пол.
Зажав рот и нос платком, дядя Лева распахнул окно и вызвал полицию.
Наш Алешка позвонил папе на работу и похвалился:
– А к нам в школу жулик забрался!
– Знаю, – сказал папа, – я сводку происшествий смотрел.
– И что ему у нас понадобилось? – схитрил Алешка. – У нас в школе никаких ценностей нет. Кроме знаний.
– Я звонил в отделение, – усмехнулся папа его хитрости. – Задержанный пояснил, что намеревался похитить компьютер.
– Я так и думал, – сказал Алешка. – Привет тебе от мамы. – Положил трубку. – Мам! Я пошел за веником, я его в ремонт сдал.
Когда Алешка начинал явно что-то врать, мама обычно «выключалась» и старалась его не слышать. Она только отвечала на его враки невпопад.
– Да, – сказала она, – только не заблудись.
Сначала Алешка в самом деле пошел разыскивать веник, лазил в кустах по пояс в снегу, веник подобрал (теперь уж точно он нуждался в ремонте), но на этом не остановился. Пошел по снежным следам «Карлсона» – благо они были глубокие и широкие.
Алешка вышел по этим следам на другую сторону оврага, где следы человека кончились, а появился след внедорожника. Он, видимо, стоял здесь долго, ждал Карлсона: возле него в снегу валялось несколько сигаретных окурков.
Потом Лешка пошел в школу.
– Ты чего с веником? – спросил его дядя Лева.
– Следы заметаю, – сказал Алешка.
– Хорошая у нас школа. Позавчера завуч с метлой приходила.
– Она на ней летает, – объяснил Алешка.
– Да, – согласился дядя Лева. – Похожа она чем-то на Бабу-ягу.
– Да что вы, дядя Лев, я совсем не об этом. Она у нас в спектакле ведьму будет играть.
– В самый раз, – вздохнул дядя Лева.
– Да, – задумчиво сказал Лешка, – хорошая у нас школа. Какие-то жулики в нее лазают, компьютеры ищут… – И замолчал, ожидая.
Дядя Лева его понял.
– Нет, Леша, ничего такого не было. Только послышалось мне, как со стадиона с нашего машина отъехала. Тебе это важно?
– А то!
– Веник-то захвати. Ты им дрался, что ли?
– Я на нем летал.
На нашем стадионе зимой – только лыжня для физкультуры и уборная для собак. Поэтому место, где стояла ночью машина и потом отъехала, нашлось сразу. Нашлись здесь и окурки. А за сугробом, которым были завалены футбольные ворота, нашлась и бутылочка из-под кетчупа.
– Знаешь, Дим, – сказал мне вечером Алешка, – ему-то зачем это надо?
– Кому? – удивился я.
– Кому-кому… Ему!
