– Не перебор, начальник?
– Не ерничай. С тобой остается моя девочка. Надеюсь на твое понимание.
Он все же кивнул, но не очень убедительно. Я подошел ближе, почти на расстояние дыхания. – Ты меня понял, юноша? ТЕБЯ НИГДЕ НЕТ. Ищут пожарные, ищет милиция… – Понял уже!
Разозлился.
Это уже лучше.
16
По дороге домой слушал «Лед зеппелин». Мне нужен был драйв. Под рокот любимых рокеров лучше думается. Они меня будоражат, подстегивают. Моцарт здесь не пойдет.
Фигня какая-то получается, доложу я вам. Не верю я в шпионские заговоры. Вообще ни в какие теории заговоров не верю, за исключением некоторых особо вопиющих номеров. Я уверен, что американцы, немало уязвленные шустростью Советов, действительно слетали на Луну, при этом весьма болезненно развязав пупок. Я не знаю никаких мировых масонских правительств. И, черт возьми, не верю, что какой-то мальчик, едва начавший бриться, может с домашнего ноутбука взломать по заказу мифических злоумышленников волшебную базу с интимными тайнами сильных мира сего. Все эти сказки мы неоднократно видели в голливудских боевиках. Даже для американцев, у которых действительно все компьютеризировано, это слишком сказочно, а уж для нас, где в деревенских магазинах еще считают на косточках, это и вовсе бред. Что-то с парнем не так… или с теми, кто его некрасиво поимел. В любом случае, надо срочно добежать до моего логистика Петрушки, чтобы он наконец развеял сомнения и подсказал выход из положения.
До города я добрался без приключений. Петр уже ждал меня, отложив все текущие дела. Увидев босса на пороге приемной, он даже отставил в сторону чашку свежего ароматного кофе, которому, судя по виду, только что собирался отдаться всей душой.
– Вот, – сказал я, выкладывая на стол ноутбук. Сверху на него опустил флэшку. – Мне нужно знать, с чем мы имеем дело, и как можно скорее. А это я заберу.
Я прихватил Петькину чашку и сразу сделал глоток. Замечательный свежий кофе. Утром мне не удалось как следует позавтракать, а начинать день без кофе невозможно. Петя ничего не сказал, только сжал губы и приступил к работе.
Дом, милый дом… После кошмарной ночи в избе старухи с дворянской фамилией родной кабинет казался раем. Как все-таки мы зависимы от цивилизации!
В кабинете я расстегнул рубашку почти до пупа, сел на диванчик перед панелью телевизора, вытянул ноги на журнальный столик. Счастье человеческое – лишь короткий миг. Его не может быть много, оно собирается из мгновений, вспышек, осколков и обрывков. Концентрированным ощущением блаженства нужно успевать насладиться, потому что не знаешь, когда оно случится в следующий раз и случится ли вообще.
Увы, насладиться мне не дали. Я успел сделать лишь несколько глотков, как в кабинет постучали.
– Антон Васильевич…
Это Настя. Несомненно, сотрудники вольготно чувствуют себя в мое отсутствие – пять минут назад, когда я пробежал по офису ураганом, она болтала по телефону с молодым человеком, мурлыкала ласковой кошечкой, зажав трубку плечом и свободными руками попиливая ноготочки. Сейчас же, просунув голову в кабинет, моя секретарша являла собою композицию «Я вся в трудах, батюшка, аки пчела».
– Говори.
– К вам посетитель… ница, то есть. Посетительница.
– Я не назначал.
– Это вчерашняя.
«Блин, – подумал я, – какого черта! Я ведь еще не успел обдумать модель поведения. Что ей сейчас скажу? И почему она вообще решила явиться в мой офис без звонка?». Я глотнул кофе, опустил ноги на пол.
– Зови.
За несколько мгновений до появления Ольги Кругловой я успел лишь застегнуть пуговицы на рубашке.
Выглядел при этом весьма по-дурацки, будто застигнутый с любовницей муж.
– Я ехала мимо и видела, как вы парковались, – заявила женщина с порога, не утруждая себя приветствием. – Очень хорошо.
– Ничего хорошего не вижу.
С момента нашей последней встречи в ней произошли некоторые изменения. Во-первых, появился густой слой макияжа, точнее, тонального крема, нанесенного на правую щеку чуть ниже глаз (ее били?). Во-вторых, женщина нервничала. Если вчера она волновалась и выглядела потерянной, то сейчас вела себя так, словно ее обокрали. Я предложил присесть к столу. Она осталась на месте, теребила сумочку и сверлила меня взглядом.
– Что-то случилось?
– Вот это я и хотела бы выяснить. Что-нибудь новое есть? Уже третьи сутки, как я не видела своего сына.
– Я все же посоветовал бы вам присесть.
Она подошла к столу, резко выдвинула стул, уселась. Я занял директорское место. – А теперь мы успокоились и еще раз попытались объяснить, что случилось.
Тут она совсем взвилась:
– Пропал мой сын, а вы еще спрашиваете! Заявляете, что с ним все в порядке, а потом пропадаете сами и не отвечаете на звонки! А теперь с таким барским видом спрашиваете, что случилось! Что случилось, что случилось…
Она была вне себя от ярости. Такую реакцию родственников пропавших людей я наблюдаю в своем кабинете впервые.
Я молчал. Сказавши «А» на кануне вечером, сейчас я обязан продолжить алфавит. Но теперь моим клиентом был Сергей Круглов. Дурацкая ситуация, и мое дальнейшее поведение зависело от того, что интересного нароет Петя в ноутбуке.
– Я могу лишь повториться, что с Сергеем все в порядке.
– Вы разговаривали с ним?
Она смотрела жадно. Я молчал. Невероятных усилий мне стоило не отвести глаза, из-за чего я обильно покраснел. Ненавижу вопросы, требующие однозначного ответа. Моя бывшая жена Марина умела на них отвечать, витиевато и хитро, и ответ вопросом на вопрос являлся самым простым приемом.
Я стал тупить:
– Это конфиденциальная информация.
– Что?!
«Держись, Антоха».
– Конфиденциальная информация.
Ольга даже опешила. Раскрыла рот.
– Да какая… как!.. Подождите, не я ли оплатила ваши услуги?
– Вы.
– Значит, я могу требовать отчета?
– Формально – да.
– Что значит формально?
Я вышел из-за стола, открыл окно. В кабинет ворвался шум города. Я остался стоять у подоконника.
– Видите ли, Ольга, дело принимает необычный оборот. Из соображений безопасности я вынужден скрывать местонахождение Сергея даже от его близких.
«Ты умница, Антошка!» – похвалил я себя, когда увидел, как быстро изменилось выражение ее лица. Ольга растерялась.
Решение проблемы, действительно, пришло неожиданно. Самый верный способ – выставить против дамочки безупречную форму отказа, принятую в официальных органах. Уж мне ли ее не знать! «В интересах следствия на данном этапе мы не можем сообщить вам какую-либо информацию», – говорил я сотни или даже тысячи раз, и не всегда говорил правду, каюсь. Конечно, я уже давно не служу в органах и передо мной сидела не скромная просительница, а клиентка, заплатившая деньги, но суть дела не меняется. – Но вы знаете, где он находится?
