Вдруг она так застесняется, что совсем не принесет завтрак?
При этой мысли он потянулся к пульту управления и включил монитор, подсоединенный к кухне. На кухне Эйми не было. Судя по всему, она даже не начинала готовить завтрак.
Его охватила паника. Что, если она уехала? Может, теперь она уже в аэропорту, покупает билет. Он поспешно переоделся в Бофорта и спустился на кухню.
— Эйми! — позвал он. Никто не откликнулся. Он подошел к двери ее комнаты и постучал. — Эйми!
За дверью ему послышался стон, а затем вновь наступила тишина.
— Эйми? — Он снова постучал в дверь, потом прижался к ней ухом. — С вами все в порядке?
Снова раздался стон, затем что-то упало на пол. Он пришел в ужас: вдруг с ней что-нибудь случилось? Повернул ручку — дверь была заперта. Ну и черт с ним! Он разбежался и вышиб ногой дверь.
Эйми, лежавшая в постели, взвизгнула. Через москитную сетку он увидел, как она присела в постели, а затем снова упала на подушки, прижав руки к вискам.
— Господи, что случилось? — Байрон подбежал к постели и откинул москитную сетку. Он так волновался, что даже забыл, что нужно говорить с акцентом. — Вы больны? Вам плохо?
— Пожалуйста, не говорите так громко, — простонала она.
Наконец он понял. У нее похмелье! На полу валялась пустая бутылка из-под вина — значит, вот что упало с таким грохотом. Он поставил бутылку на столик, рядом с двумя бокалами. Понюхал успевший растаять лед и понял, что прошлой ночью она занималась приготовлением коктейля из рома и пунша. Огромная ошибка. Если хватить лишнего рома, будет страшное похмелье, но кто же пьет ром после вина? Эх, Эйми, Эйми. Чувствуя к ней жалость, он присел на матрас.
— Похоже, вы провели бурную ночь.
— Не представляете, насколько бурную, — простонала она. — Думала, я проснусь мертвой.
— По-моему, вы только наполовину мертвы.
— Вы уверены?
— Более чем. — Он скользнул по ней взглядом. Одеяло сползло ей на талию, открыв взору белую шелковую ночнушку. Она выглядела девственно и сексуально. Этого ему только не хватало: еще один визуальный образ в придачу к картинам, которые рисовались в воображении. — У вас есть аспирин?
— Нет.
— Лежите смирно. Я скоро вернусь.
Байрон снова поднялся в башню, взял бутылочку аспирина, затем захватил с кухни большой стакан воды и лед. Вернувшись, он увидел, что Эйми возвращается из ванны. Шелковая сорочка едва прикрывала ее бедра. Он застыл, уставившись на ее ноги.
— Ланс. — Она произнесла его имя с протяжным техасским акцентом. — Вы можете на меня не пялиться? Я практически голая.
«Только в моем воображении», — подумал он, представляя ее полностью обнаженной. Фыркнув в знак презрения к ее скромности, он подошел и помог ей лечь в постель.
— Некоторые из ваших платьев примерно такой же длины.
— Не сравнивайте. Это — совсем другое дело. — Она опустилась на матрас и натянула простыню себе на подбородок. — У меня и без этого хватает причин для стыда.
— Вот. Возьмите.
Он протянул ей аспирин. Она проглотила аспирин, осушила стакан и с тяжелым вздохом закрыла глаза.
— Лучше? — спросил он.
— Думаю, лучше мне уже никогда не будет. Он осторожно отвел с ее лба кудрявую прядку.
— Так сильно болит голова?
— Дело не только в этом. — По щекам у нее потекли слезы, и она еще крепче зажмурилась. — Этой ночью я совершила ужасно глупый поступок. Как я теперь предстану перед Гаем?
— Может, расскажете мне, в чем дело? — Он прижал к ее лбу лед, завернутый в тряпочку. — Возможно, все не так уж и страшно.
— Нет, я не могу вам сказать! — Эйми выхватила у него тряпочку со льдом. — И не смейте спрашивать Гая. Пожалуйста, обещайте, что вы не станете его ни о чем спрашивать!
— Обещаю.
— И об этом ему тоже не говорите. — Она указала кивком на выбитую дверь. — Поверить не могу, что вы это сделали.
— Дверь я сейчас починю, и никто, кроме нас с вами, об этом не узнает.
Неожиданно она разрыдалась: — О Господи, как же я хочу домой! Знаю, я обещала остаться до девичника перед свадьбами моих подруг, но я не могу! Не могу остаться, вот и все! Я хочу домой!
— Ш-ш! — Не в силах совладать с собой, он обнял ее. Слава Богу, она не стала сопротивляться. Байрон прижимал Эйми к себе, а она плакала, уткнувшись ему в грудь. — Может, все не так уж и страшно.
— Вы просто не знаете! — Она расслабилась и еще крепче прижалась к нему.
Он закрыл глаза и наслаждался тем, что обнимает ее, прикасается к ней. Его ладони начали рисовать круги на ее спине, в то время как он вдыхал запах ее кожи.
— Может, когда вы придете в себя, случай, о котором вы говорите, даже покажется вам забавным.
Она приглушенно рассмеялась.
— Поверьте, это никогда не покажется мне забавным. Я могу надеяться пережить это унижение только при условии, что уеду как можно дальше от Сент-Бартса. — Она отодвинулась от него и вытерла ладонью щеки. — Как только вернусь домой, сразу же отправлюсь к гипнотизеру. Может, ему удастся стереть события прошлой ночи у меня из памяти.
— Что же могло произойти такого ужасного? — Он почувствовал странную пустоту в руках, когда Эйми снова откинулась на подушки. — Поговорите с Гаспаром о том, что произошло. Уверен, что он сумеет все уладить.
— Не могу! Я хочу домой!
— Значит, нарушите слово и сбежите?
— Я не могу здесь остаться! — Она стиснула его руку. — Вы отвезете меня в аэропорт?
Некоторое время Байрон пребывал в нерешительности. Затем сделал глубокий вдох.
— Давайте заключим сделку.
— Еще одной сделки я не переживу, — простонала она, прижимая лед ко лбу.
— Не принимайте решение сегодня. Возьмите выходной и отоспитесь хорошенько. — Он снова заправил прядь волос ей за ухо. — О Гаспаре я сам позабочусь, а если завтра вы не передумаете бежать, мы все обсудим.
— Почему вы так говорите?
— Да потому, что вы не производите впечатления трусихи.
Она состроила кислую мину.
— Ну так что, подождете до завтра, прежде чем принять решение?
— Да, подожду.
— Хорошо. Тогда отдыхайте. — Он поднялся и направился к двери.
Дверь висела на одной петле, замок был сломан.
— Ланс! — окликнула она.
— Да? — Он обернулся.
— Спасибо, — произнесла Эйми со слезами на глазах. Ему захотелось подойти и снова обнять ее.
Но вместо этого он кивнул и прикрыл дверь. При мысли о том, что Эйми уедет, у него сжалось сердце. Впрочем, может быть, это и к лучшему. С каждым днем он влюбляется в нее все больше и больше. Если ему тяжело с ней расставаться теперь, насколько же будет тяжелее через три недели?
