– Это могло быть что угодно, – возразила Эллен.
– Конечно, это так. Но интуиция подсказывает мне, что это помолвка, которой мы все так долго ждали, а ты же знаешь, что моя интуиция меня никогда не обманывала.
– Пока нет полной уверенности, нужно все-таки некоторые наши ощущения держать при себе.
Последовала небольшая пауза, после чего Эллен тяжело вздохнула.
– Марси, мне знаком этот виноватый взгляд. Пожалуйста, скажи, что ты еще никому не успела рассказать о том, что слышала.
– Только маме Стейси, – проворчала Марси, раздосадованная придирками подруги. Я хотела узнать, не рассказала ли ей что-нибудь Стейси. Но, к сожалению, она ничего об этом не знает.
– Ты сказала Уинни Коннели? – Ужас послышался в голосе Эллен. – Марси! Это то же самое, что сделать публичное заявление перед всем городом!
– Не волнуйся. Я попросила ее держать язык за зубами.
– Просить Уинни держать язык за зубами – это все равно что умолять Ниагару пустить свои воды вспять.
Эдриан подошел к Рори сзади.
– Что это ты тут делаешь?
Она вскрикнула и обернулась, покраснев оттого, что он застал ее за подслушиванием чужого разговора.
– Мне… мне нужно позвонить Чансу. Вот, держи. – Она схватила несколько полотенец и сунула в руки Эдриану.
– Эй, постой. Что-то случилось? – окликнул он ее.
Но Аврора, не отвечая на вопрос брата, кинулась в кухню, пробежала мимо недоумевающей Эллисон, скатилась вниз по лестнице и влетела в свою комнату. Они только на днях переехали из города, но уже успели притащить сюда кое-какую мебель.
Рори схватила радиотелефон со стола рядом с лестницей и зашагала взад и вперед по комнате, набирая рабочий телефон Чанса. Она попросила Чанса, но вместо него подошла Дорис, женщина, которая, как думала Рори, была кем-то вроде охранника офисов. Она снова попросила Чанса, и тогда Дорис, бывшая на самом деле его заместителем, сообщила ей, что Чанс сейчас на важном совещании и его нельзя беспокоить. Рори попросила передать Чансу, чтобы он позвонил ей, как только освободится, но раздраженная такой настойчивостью Дорис сказала, что мистер Чанселлор-младший очень занят и, возможно, освободится не раньше завтрашнего утра.
В трубке послышались гудки, и Рори, не веря своим ушам, уставилась на телефон. Дорис всегда была несколько высокомерной, но никогда не разговаривала с Рори так грубо.
Что ж, Чанс, зозможно, и занят, но Аврора ждать не могла. Захватив с собой сумочку и ключи от джипа, она побежала вверх по ступеням. Если она не может поговорить с ним по телефону, она приедет в банк и поговорит с ним лично.
Чанс пулей вылетел из зала заседаний, онемевший от шока. Краем глаза он заметил, как Дорис встала со стула, когда он проходил мимо нее. Не останавливаясь, вслух проклиная все и вся, он направился прямо в свой кабинет, чтобы справиться с эмоциями и обдумать то, что вдруг свалилось на его голову.
– Оливер, – преградила ему дорогу Дорри, – там молодая леди…
– Не сейчас, Дорис, – сказал он, отстраняя ее со своего пути. Тревога в глазах Дорис, будто ожидавшей подобной бури, взбесила его еще больше. Она знала! Тысяча чертей, она уже знала то, что произошло только что в зале заседаний совета директоров банка. Возможно, она догадывалась об этом благодаря профессиональной интуиции, но если Дорис уже знала все, сколько времени понадобится, чтобы весь банк и весь город оказались в курсе?
Чанс влетел в кабинет, и дверь захлопнулась за ним.
Женский вскрик заставил его встрепенуться и поднять глаза.
– Аврора! – Она застала его врасплох. – Что ты здесь делаешь?
– Мне надо поговорить с тобой. – Рори сделала шаг по направлению к нему. – Марси Бакстер была сегодня в гостинице. Там обсуждались планы подготовки к балу.
– Не сейчас. – Чанс прижал руки к вискам, решив не вымещать свою злость на Рори. – Пожалуйста, только не сейчас. Я не могу обсуждать здесь очередную выходку Марси Бакстер.
– Но ты не понимаешь, – настаивала она, ломая в панике руки, и только тут Чанс заметил, что она необычно бледна и вся вымокла под дождем. – Марси думает, что вы с Пейдж собираетесь объявить о помолвке на балу. Она сказала это маме Стейси Коннели, и теперь весь Галвестон узнает об этом. Чанс, что нам делать?
– Аврора, – сказал он, теряя терпение, – я же сказал: не сейчас.
Она сдвинула брови.
– Чанс, что с тобой? Что-то случилось?
– Мне нужно немного подумать.
– Да что с тобой? – Она подошла к нему, тревожно заглядывая в глаза. Слипшиеся мокрые кудри сбились, и холодная капля упала ему на руку. – Ты выглядишь расстроенным. Что произошло?
Он откинулся назад, опершись спиной о дверь.
– Они уволили отца.
– Что?! – Рори смотрела на него полными ужаса глазами. – Но они не могут этого сделать!
Чанс горько усмехнулся.
– Оказывается, могут. Все, конечно, прошло очень цивилизованно, без сцен. Председатель комитета управления приехал в Галвестон под предлогом каких-то незначительных дел. Потом он позвонил моему отцу, позвал его на заседание совета и вежливо попросил досрочно уйти на пенсию.
– О, Чанс! – Она погладила его по руке. – И как твой отец принял это?
– Я не знаю. Я еще не говорил с ним. Каждый из нас получил отдельное приглашение на совещание. Отец уже уезжал из банка, когда мне сообщили новость. – Он напряженно тёр виски, пытаясь облегчить острую головную боль. – Аврора, мне надо идти.
– Да, конечно. – Она отступила от двери, пропуская его. Чанс уже был в коридоре, когда вдруг, обернулся к ней:
– Мы поговорим о Марси позже, хорошо?
– Разумеется. Это подождет. Ты иди.
Он кивнул и вышел. До самого дома родителей, сидя за рулем, Чанс был словно в тумане. Отца он нашел в бильярдной. В комнате было полутемно, шторы опущены. Норман стоял около бара, опершись руками о стол. Плечи его как-то старчески поникли. Рядом стоял стакан виски с содовой и льдом и открытая бутылка «Краун ройалс».
– Папа!
Норман глубоко вздохнул и распрямился.
– Я вижу, ты все знаешь.
– Да. – Чанс закрыл глаза, вспоминая выражение жалости на лице Дорис, проводившей его взглядом до дверей банка. Слухи, вероятно, уже распространились среди банковских служащих. После того как Норман молча кивнул в знак согласия на предложение новых владельцев, осталось лишь сделать официальное заявление, затем последует банкет – торжественные проводы поверженного банкира. Бывшего банкира. Все будут желать Норману удачи, пожимать ему руку, а за спиной перешептываться: «Какой позор…»
– Сорок два года, – сказал отец, наливая виски с содовой во второй стакан, взятый с освещенной полки бара, и бросая в него кубики льда. – Сорок два проклятых года, и они просят меня уйти. Как будто они здесь хозяева!
