Иван устало замолчал и, сделав значительную паузу, сказал: «Тех щитов больше нет» – генералу пришлось серьёзно повоевать, ибо торгаши – мафия серьёзная. «Какого генерала?» – спросил я. «Того самого, что был на дороге после шестой аварии. Я ещё тогда подумал: здесь дело нечисто, – ответил Иван и добавил после паузы: – И вышел с ним на контакт. Интересный генерал, доложу тебе, есть у меня предчувствие, что моё общение с ним получит интересное продолжение…» Иван помолчал, тяжело вздохнул: «Вот такие случаются в жизни кризисы…» Я кивнул, соглашаясь.
26
Эпилог
Иван опять освободился, вспомнил обо мне, прилетел на дружеских крыльях ко мне домой и… настоятельно напомнил об архиве. Я по-солдатски отчитался о проделанной работе и даже ознакомил с её результатами. Иван выслушал меня, небрежно посмотрел распечатки. Он живо отреагировал на мои достижения на этот поприще. Много говорил о Средиземном море, крымском побережье, разных сферах обитания, к чему-то приплёл гофрированную акулу, затем вспомнил, что король сельдей имеет странную привычку перемещаться в воде вертикально, и именно этим объясняется «доска» или «бревно», увиденное мальчиком под водой, подчеркнул, что читателю это надо непременно объяснить… Меня такой педантичный подход не вдохновил и пришлось проявить характер. Я сказал: «История закончена и сдана в архив!» Иван успокоился, не стал спорить, согласился.
А вот современная история, которую я своим командирским решением сделал составной частью «архива», получила продолжение.
Глеб оперативно издал книгу – солидную, хорошего качества. Она была оформлена прекрасными иллюстрациями – Машка отвела душу. Продажам сопутствовала мощная рекламная компания, и потому первый тираж расходился быстро. Появились предложения о сотрудничестве. Но у Глеба уже был издатель – Виктор Фабрикант.
Нескучное лето заканчивалось, и я при очередной встрече с Иваном поставил вопрос ребром: мы едем на Байкал или нет? Я был готов к дискуссии: мол, уже поздно, холодно, вот если Кавказ, Крым, Карпаты и так далее. Но Иван нарушил мои планы, ответив: «А я не знаю, что ты телишься – я уже готов и даже билеты взял…». Это был удар под дых. Хотелось показать себя настоящим последовательным мужиком, и такой облом. Но я быстро «восстановил дыхание» и бросился собираться.
Прозвенел звонок. «Я жду внизу», – сообщил Иван. Меня долго уговаривать не надо, только и подумал я, и тут же с немалым трудом за один раз ухватил все свои туристические пожитки и спустился на лифте. Возле дома стояло машина, Иван открыл багажник. Когда я впихивал туда своё драгоценное снаряжение, то обратил внимание, что Иван подготовился настолько основательно, что места для него осталось мало. «Барахольщик!» – сказал я. Он стойко промолчал. Все, наконец уложено. Иван сел на водительское место, я уселся рядом. На заднем сиденье кто-то заёрзал. Оглянулся – там восседали с весьма довольными и даже хитрыми физиономиями Машка и Глеб. Я поздоровался, они ответили. И переглянулись так, что я сразу понял: что-то важное я все же упустил.
Часть 2
Четвёртый элемент и «Зёрна»
1
Четвёртый элемент
Начало этой истории Иван, в отличие от всего остального её содержания, довольно долго скрывал. Я не совсем понимаю, почему он так поступил, но, видимо, у него были на то веские основания. Именно по причине этой временной скрытности я долго не мог понять, как он вообще влез в это пренеприятное во всех отношениях дело и главное – как он из него вылез целым и невредимым. И вот недавно, когда я незваным гостем в очередной раз оказался в его уютной квартирке, он без всяких предисловий и лирических отступлений сообщил мне: «Ко мне обратился генерал, тогда все и началось».
Что началось, я знал. Но вот таинственный генерал выплыл неожиданно и не к месту. Дело в том, что главный герой повествования, его мотивации и формат действий на тот момент были мной бесспорно определены – это Иван, действовавший на свой страх и риск и по собственной инициативе. И тут вдруг какой-то генерал.
Я не являюсь биографом моего приятеля и не могу отслеживать и излагать во всех деталях его героическую судьбу, в том числе и его контакты с таинственными генералами. Таков был примерно смысл реплики, подаренной Ивану в ответ на его признание. И затем я добавил: или следует пояснить, что за таинственная личность претендует на его почётные лавры, или этот щекотливый элемент желательно опустить вообще, словно его и не было.
«Насчёт «элементов» ты здорово подметил, – сказал Иван. – С них генерал и начал…» Это уже было слишком. В моём повествовательном уравнении появилось уже два неизвестных, что вызывало лёгкую головную боль и вполне понятное раздражение. Стало ясно: если его не одёрнуть, он будет выстраивать рассказ в своей, понятной только ему, манере. И я потребовал изложить искомый материал по-солдатски: кто, где, когда и как!
Иван не обиделся и прислушался к моему небезосновательному требованию. Чётко доложил: «Генерал Корнеев Анатолий Викторович. В начале мая. Позвонил мне и предложил встретиться». И затем с вызовом спросил: «Теперь ясно?»
Что я мог ответить? Пришлось немного нагрубить, и в результате устами моего драгоценного приятеля нарисовалась следующая картина.
В первых числах мая – помню, помню, те денёчки многообещающие! – на мобильный Ивана позвонил человек, с которым он раскручивал изрядно нашумевшую историю с загородными автомобильными авариями. Мерцающая с определённой частотой световая полоса, образуемая рекламными плакатами с замысловатой иллюминацией, негативно влияла на психику водителя, он терял способность управлять машиной… Полного статуса Анатолия Корнеева Иван на тот момент не знал – начальник управления, и все. Почему бы нет, подумал Иван, и согласился на встречу. Тем более, что звонивший представился генералом со всеми должностными регалиями – и лицо официальное, и звание – не ефрейтор. Место встречи – какой-то фонд по защите чего-то крайне важного, вроде прав граждан, страдающих агорафобией, клаустрофобией и всеми прочими фобиями одновременно. Солидная проходная, охрана – вневедомственная, однако выправка подозрительно бравая.
Хитрый фонд – прикрытие, решил Иван. Ремонт, мебель – так себе, техника – солидная. Сотрудники по легенде – скромные чиновники и поклонники синекуры, но переигрывают: вместо белого лабораторного халата на большинстве из них значительно лучше бы смотрелся халат маскировочный, действия – быстрые, уверенные, коммуникативная реакция – отменная. И главное – при встречах в коридоре настолько чётко, по-военному уступают один другому дорогу, словно на стенах вместо портретов учёных вывешен расписанный крупными буквами табель о рангах, и всегда есть возможность подсмотреть, кто есть кто – не ошибёшься.
Генерал принял в довольно просторном и скромном кабинете на втором этаже, на двери висела пустая табличка (видимо, тоже для конспирации). Иван не стал делиться с генералом результатами своих наблюдений. И это хорошо: в этом случае, я полагаю, их беседа стопроцентно бы состояла из аналитических рассуждений моего друга. Я могу предположить: генерал – человек широких взглядов, но все же не настолько широких, чтобы, подобно мне, достаточно долго терпеть «поток сознания» моего бывающего порой чрезмерно эксцентричным приятеля.
