Голова шла кругом. Она совершенно не понимала, что происходит вокруг. События так быстро развернулись, что казалось, она смотрит на них со стороны, не принимая в них совершенно никакого участия. Наталия начала опасаться чувства неопределённости и безысходности, поселившиеся в её сердце так же надёжно, как любовь к семье. Она могла бы думать о чём угодно, пытаться найти Колдуна, чтобы извиниться или читать книжку, но мысли её вновь и вновь возвращались к картине на крыше, нарисованной умелой рукой искусителя. Вечер, глаза, слова, руки, вопрос, ответ, молчание, глаза, пустота… И каждый раз сердце настойчиво отказывается подчиняться рассудку и предательски трепещет, как только она закрывает глаза.
Наталия гневно ударила руками по клавишам, и в классе раздался краткий оглушительный бум, как выстрел из пушки.
– Ого! – присвистнула Сэния, входя в кабинет. – Прошлая песня была приятнее.
Весело цокая высоченными шпильками, Сэния подошла к роялю и легко запрыгнула на его гладкую лакированную спинку.
– Я только приехала, – сообщила она. – Не удалось побаловать сплетников – я решила не тратить своё время и уехала на съёмки, – улыбнулась девушка, но в глазах её читалось чёткое понимание того, что сплетники и в этом случае найдут, что обсудить. – Ну, рассказывай, как прошёл твой первый бал?
– Нормально, – кивнула головой Наталия и отвернулась.
– Не совсем нормально, по всей видимости, – насторожилась Сэния, гипнотизируя девушку.
В классе повисло тяжёлое молчание. Сэния уже понимала, что может доверять Наталии и открыть ей без опасения свою душу. И она была уверена, что то же самое может сделать и Наталия. Но видя заминку девушки, Сэния растерялась, не понимая, как ей поступить. Может ли она настаивать? В праве ли она? Эти вопросы казались Сэнии риторическими. Она не хотела рисковать в поисках ответов на них, не решаясь давить на девушку. Сения решила действовать наверняка, как это обычно делала на своих передачах. Она просто нагнулась и положила свою руку поверх лежащей на клавишах ладошки Наталии, чётко осознавая, что телесный контакт тёплой руки часто лучшее лекарство от горечи и печали, чем любые слова.
– Я не понимаю… – вдруг заговорила Наталия, качая головой.
– Что не понимаешь?
– Не понимаю, что чувствую. Внутри какой-то сумбур…
– Что тебя тревожит?
– Ошибки… – Наталия опустила глаза, и некоторое время молчала, собираясь с мыслями, но, в конце концов, вновь качнула головой. – Не знаю… Мы знакомы не так давно. И другом не могу его назвать. А сердце бьётся от тоски, что сложно разуму принять. Он внёс смятение в жизнь. Просит доверять. А я боюсь, что он мне только снится, что завтра я проснусь, а жить без него уже не смогу. Но я ищу его в толпе. Хочу, чтоб вновь меня обнял, – по щеке девушки скатилась одинокая слеза, и она вновь отвернулась, но не замолчала. – Уже вряд ли смогу представить мир, где мы не вместе. Но я не знаю, что ему сказать, когда он рядом. Поэтому буду молчать…
– Из страха? – удивилась Сэния. – Но какой в этом смысл, если ты уже любишь и тебе уже больно?
– Я не могу его любить, – отрезала Наталия, убирая руку с клавиш и осторожно опуская на них крышку рояля. – Его репутация…
– Он просто ни разу не любил…
– Я не хочу стать одной из многих…
– Ты можешь стать последней…
– Я не хочу пытаться играть в заведомо проигрышном положении…
– А что ты теряешь?
– Я приобрету боль.
– А сейчас что ты чувствуешь кроме смятения?
– А разве этого мало? – хриплым голосом спросила Наталия, вставая с банкетки.
– Этого достаточно, чтобы попытаться это изменить, – ответила Сэния, спрыгивая с рояля.
– Я – трусиха. Не думаю, что когда-нибудь буду к этому готова.
– Иногда, чтобы принять решение не обязательно приходить к нему самой, – улыбнулась девушка и под руку с Наталией вышла из музыкального класса.
* * *
Ник вернулся так же внезапно, как и уехал. Он шёл по коридору, не обращая внимания ни на широкие улыбки и подмигивания девушек, ни на доброжелательные кивки ребят. Его серые глаза были холодны, губы плотно сжаты, что вовсе не было для него характерно. Обычно всегда приветливый и улыбчивый Ник сейчас казался своей собственной угрюмой тенью. Лишь спокойная уверенность говорила окружающим, что он тот, кем являлся всегда – беспрекословным лидером и сердцеедом. Однако внешний облик являлся действительно тенью, но того, что происходило у него в душе. Смятение, неуверенность, обида, злость, сомнение, жалость, недоверие, сожаление, тяжесть, гнев… Всё смешалось воедино, уступая лишь желанию вернуть время вспять, желанию обнять, желанию молчать, желанию поцеловать, желанию услышать «да», желанию держать её за руку, желанию не приводить её на крышу, желанию пойти с ней на бал, желанию забыть тот вечер… К Нику вновь вернулась мигрень, мучавшая его на протяжении двух недель отгула. Он подошёл к широкому подоконнику в конце коридора и уселся на широкую пластиковую поверхность, прислоняя голову к прохладному стеклу. Стараться избавиться от мучивших его мыслей было бесполезно, он это знал наверняка. Поэтому Ник просто постарался расслабиться и закрыл глаза. Долгожданный покой вряд ли посетил бы его в шумном коридоре, так что он спокойно отреагировал на внезапное появление Сержа.
– Паршиво выглядишь, – как всегда совершенно откровенно заявил сосед.
Нику было всё равно, как он выглядит и что думают по этому поводу окружающие, поэтому он лишь пожал плечами.
Серж присел на подоконник и принялся сканировать Ника взглядом, что вскоре последнего вывело из себя:
– Ну, что? – грубо поинтересовался он, оторвав, наконец, свой взгляд от окна и переведя его на Сержа.
– Да ничего.
– Ладно, – вздохнул Ник, закрывая глаза руками.
– И я не стану спрашивать, где ты был прошедшие две недели, что делал и тем более что сподвигло к этому.
Ник хоть и убрал руки от лица, но отвечать на вопросы не намеревался. Он хмуро уставился на Сержа затянутыми поволокой глазами и снова пожал плечами:
– Я вчера заработал ещё денег.
– Поздравляю. Если бы не спарринг, ты бы ещё недели две где-то пропадал?
– Наверное.
– Легче-то хоть стало?
Ник вымучено улыбнулся, возвращая взгляд к окну.
– Вообще-то было не сложно догадаться. Иначе ты бы не уехал.
Серж долгое время всматривался в красивый профиль Ника, стараясь найти в нём бывалую самоуверенность. Но она либо совсем покинула Ника, либо спряталась где-то глубоко внутри. И Серж, наконец-таки, отвёл взгляд со словами:
– Может, оно и к лучшему.
– Возможно, – ответил Ник, вновь прислоняя разгорячённую голову к прохладному стеклу.
