Слезы текли по щекам Юлии.
— О, как я хочу на это надеяться, — сокрушенно прошептала она, — О, Боже, я так на это надеюсь… — Она вздохнула, повернулась чуть на бок, чтобы избавиться от боли. Плакала она тихо, безутешно.
Азарь смешала мандрагору с разбавленным вином и протянула ей. Юлия расслабилась, когда Азарь вытерла пот у нее со лба и, что-то приговаривая, нежно прикоснулась к ее лицу. Еще раз вздохнув, Юлия повернулась на бок и прижала руку Азари к своей щеке.
— Сейчас она уснет, — сказала Азарь и, спустя некоторое время, стала наводить в комнате порядок.
Марк видел, как она устала, потому что, передвигаясь по комнате, она хромала сильнее обычного. Он взял из ее рук палку и отставил в сторону. Прежде чем она успела запротестовать, он взял ее на руки.
— И ты тоже поспи, — сказал он и понес ее к дивану, на котором она обычно спала.
Держа ее на руках, он почувствовал ее едва уловимый запах, и его сердце забилось чаще. Она была маленькой и легкой, и он вспомнил, что когда-то однажды точно так же держал на руках Хадассу. Когда он положил Азарь, то почувствовал, как она напряжена. Покрывало слегка сдвинулось набок, и он увидел ее изуродованную шрамами шею. Не в силах остановиться, Марк протянул руку и нежно прикоснулся к ее коже. Она снова напряглась и быстро прижала к лицу покрывало.
Марк медленно выпрямился, и сердце его билось все сильнее. Что с ним происходило, он не понимал.
— Азарь… — хрипло произнес он.
— Уйди, — сказала она дрогнувшим голосом. — Пожалуйста, уйди.
Марк сделал так, как она просила, но вместо того чтобы пойти в свои покои, он пошел вниз. Накинув на плечи плащ, он вышел из дома.
Ему нужно будет больше узнать о ней.
Он шел по улицам к центру Ефеса. Время было позднее, и вокруг слонялись толпы людей, собираясь возле дверей и на углах улиц, чтобы поболтать или посмеяться. Он не обращал на них никакого внимания и шел в нужном направлении. Дойдя до нужного ему адреса, он постучал в дверь. Ему открыл слуга.
— Мы сейчас не принимаем. Приходи…
Марк толкнул дверь и решительно вошел в переднюю.
— Доложи врачу, что пришел Марк Люциан Валериан, хочу видеть его по важному делу.
В ожидании хозяина дома он прохаживался взад-вперед.
Наконец вошел Александр и холодным взглядом оглядел гостя.
— Тебя прислала Рафа?
— Я пришел не по поводу своей сестры, — сказал Марк, обратив внимание на то, как Александр сощурил глаза. — У меня есть вопросы, на которые я хотел бы получить ответы.
Александр усмехнулся.
— Беспокоишься о своем здоровье?
— Нет, я хочу расспросить тебя о той женщине, которую ты прислал, чтобы позаботиться о моей сестре.
— Я ее туда не посылал, Валериан. Скажу больше — если бы я мог настоять на своем, Рафа по-прежнему была бы здесь, со мной! — С этими словами врач повернулся и пошел к себе.
Не растерявшись, Марк последовал за ним во внутренний двор. Александр повернулся к нему, и его глаза сверкали гневом.
— Рафа напрасно теряет время с твоей сестрой. Я уже говорил ей это, когда мы впервые осмотрели Юлию. Рафа ничем не сможет ей помочь, если только не получит от Бога еще одного чуда.
— Еще одного чуда?
— Ты что, даже не знаешь, кто живет в твоем доме, Валериан?
— Так расскажи мне.
— Это началось несколько месяцев назад, когда нас вызвали в дом одного делателя идолов, чья жена уже два дня никак не могла разродиться. Когда я ее осмотрел, я понял, что ребенок не сможет родиться и его нужно умертвить, иначе умерли бы и ребенок, и сама роженица. Но Рафа была со мной не согласна. Она прикоснулась к животу роженицы. Ребенок повернулся в утробе и вышел. Вот так! — Александр щелкнул пальцами и напряженно рассмеялся, глядя Марку в глаза. — А твоя сестра позвала нас, потому что уже была наслышана о Рафе. Ей тоже хотелось чуда. Но она его не получила.
Марк сощурился.
— Как-то странно ты говоришь о Юлии. Не сомневаюсь, что среди твоих пациентов были и другие женщины, которые жили такой же жизнью, как и она.
— Гораздо больше, чем мне хотелось бы.
— И ты всех их предавал забвению?
— Распутство приносит свои неизбежные плоды.
Марк снова прищурил глаза и вспомнил еще одного человека, после чего покачал головой.
— Твоя неприязнь к моей сестре заходит гораздо дальше, чем твоя неприязнь к ее образу жизни. Это личная неприязнь.
— До того вечера, когда меня с Рафой вызвали к твоей сестре, я ее никогда не видел. Но уже в первые минуты знакомства я понял, что это самая эгоистичная женщина из всех, которых я только встречал. Скажу тебе честно, что мне вообще хотелось предоставить ее самой себе.
— Но Азарь другого мнения.
Александр помолчал с минуту. Ему хотелось ударить Марка, позвать Рашида и предоставить ему возможность закончить то, что тот пытался сделать с помощью своего драгоценного ножа. Но он знал, что и то, и другое невозможно. И он приложил все силы к тому, чтобы успокоиться и судить о людях более трезво. Он заставил себя говорить спокойно.
— Рафе не нравилась та участь, которая ожидала ее. Люди начинали смотреть на нее как на богиню. А она говорила, что Рафа, то есть целитель, — это Бог, а не она. Поэтому она и ушла.
— Она могла уйти куда угодно. Могла бы вообще уйти из Ефеса. Почему же она решила отправиться к моей сестре?
— Наверное, она пожалела ее, Валериан. Зачем тебе знать, почему все так удачно сложилось? У твоей сестры не было денег. У Рафы их было больше, чем она сама хотела.
— Что? — ошеломленно спросил Марк.
— Рафа поддерживала твою сестру материально, пока ты не вернулся и не перевез ее к себе. — Александр видел, что это было для Марка настоящим откровением, и пожалел о том, что рассказал ему об этом. — Для Рафы деньги не значат ровным счетом ничего. Она отдает их другим людям так же быстро, как и получает.
— Не понимаю. Почему она решила ухаживать за Юлией?
— Наверное, ты никогда и не поймешь, Валериан, — сказал Александр, засмеявшись. — Не знаю, пойму ли это я сам. — Часто ли ему приходилось видеть в жизни людей, которые отказывались от денег и богатства, ради того чтобы заботиться о тех, кто когда-то отправил их на смерть?
Спустя какое-то время Марк вполголоса произнес:
— Она напоминает мне одного человека, которого я хорошо знал.
Александр похолодел, по его спине пробежали мурашки. Он пристально вгляделся Валериану в глаза.
— Я знаю, что она из Галилеи, — сказал Марк.
Александру становилось все страшнее.
— Откуда тебе это известно?
