— Так ты в эту жару еще быстрее устанешь, — сказал Ездра, вытирая рукавом пот со лба. Но уговаривать ее снова сесть верхом было бесполезно.
— Как ты думаешь, что это они там кружат, отец?
— Кто? — тревожно спросил он, оглядываясь вокруг в поисках разбойников, спускающихся с гор.
— Вон там, — указала она.
Приподняв голову, Ездра снова увидел в небе стервятников.
— Кто-то умер, — равнодушно сказал он. «Или убит», — добавил он про себя. И следующими на очереди будут они, если только не поторопятся убраться с этих холмов и не направятся в Иерихон.
Тафата все следила за тем, как птицы совершали в небе медленные и плавные круги.
— Наверное, горный козел сорвался в поток, — сказал Ездра, пытаясь успокоить ее. Он подстегнул осла, и отец с дочерью приблизились к тому месту, над которым кружили стервятники.
— Горные козлы очень устойчивы, отец.
— Ну, может быть, это старый козел.
— А может быть, это и вовсе не козел.
Стервятники были уже над их головами. Ездра невольно сжал в руке хлыст. Он снова посмотрел на парящих птиц и нахмурился. Они не кружили бы в небе, если бы их добыча умерла. Они бы тогда давно уже пировали. А что, если это человек?
— Почему мне, Господь, такая доля? — пробормотал Ездра про себя и повернулся к Тафате. — Держись подальше от края. Я пойду, посмотрю. — Он слез с осла и передал ей уздечку.
Подойдя к краю уступа, он посмотрел вниз, на русло высохшего ручья. Там он не увидел ничего, если не считать камней, песка и нескольких тощих кустиков, вероятно смытых водой еще в дни первых дождей. Он уже хотел было идти назад, когда услышал шорох падающих камешков. Он снова посмотрел вниз, на этот раз левее.
— Что там, отец?
— Человек, — хмуро ответил Ездра. Человек был раздет и истекал кровью. Ездра стал осторожно спускаться к нему. Теперь, увидев несчастного, он уже не мог ехать дальше, не посмотрев, жив он или мертв. — Почему мне, Господь, такая доля? — снова пробормотал Ездра, осторожно спускаясь по каменистому склону, стараясь, чтобы песок и камни из-под его ног не посыпались на того человека. Оглянувшись наверх, он увидел, что его дочь опустилась на колени на краю уступа и внимательно следит за происходящим. — Оставайся там, Тафата.
— Я только возьму одеяло.
— Оно нам, наверное, не понадобится, — сказал ей Ездра.
Подходя к человеку, он увидел, что у того изранен бок. Вокруг открытой раны роились мухи. Его кожа покраснела на солнце, вокруг закрытых глаз были черные круги, губы потрескались, все его тело было в царапинах и кровоподтеках. Вероятно, сикарии избили его, отобрали все его имущество, раздели и сбросили в это русло.
Сжалившись над несчастным, Ездра опустился на одно колено, но, наклонившись к нему ближе, он разглядел, что волосы этого человека коротко пострижены. Римлянин! При ближайшем рас смотрении Ездра увидел на указательном пальце правой руки человека белый след от кольца. Ездра встал и отступил на шаг назад.
Глядя на израненного мужчину, Ездра старался подавить в себе все усиливающееся чувство вражды, неприязни. Римляне уничтожили дорогой его сердцу Иерусалим, обитель царей. Римляне распяли Иосифа и практически лишили дочь Ездры возможности устроить себе счастливое будущее. Римляне буквально не давали дышать никому из иудеев.
— Он жив, отец? — окликнула Ездру сверху Тафата.
— Это римлянин!
— Он жив?
Раненый слегка повернул голову.
— Помогите, — прохрипел он по-гречески.
Ездра услышал в этом голосе всю боль и страдание раненого. Снова наклонившись, он еще раз осмотрел кровоподтеки, глубокую рану на боку, обгоревшую на солнце и ободранную кожу… И его враждебность быстро улетучилась, уступив место состраданию. Римлянин, или нет, но это был человек.
— Мы тебя не бросим, — сказал он и позвал дочь. — Привяжи мехи с водой к веревке и спусти сюда. И мой плащ тоже. — Тафата тут же исчезла из виду и быстро вернулась. Взяв в руки сосуд с водой, Ездра отвязал его. Тафата снова вытащила веревку наверх и, привязав к ней плащ отца, спустила его вниз.
Ездра приподнял римлянину голову и влил ему в рот немного воды. Налив воды себе на ладонь, Ездра смочил обожженное солнцем лицо римлянина. Тот слегка зашевелился и застонал от боли.
— Не шевелись. Попей, — сказал ему Ездра по-гречески, приблизив горлышко сосуда к его губам. Римлянин сделал несколько глотков драгоценной воды. Она растеклась у него по щеке, шее и израненной груди.
— Напали…
— Теперь тебе ничего не грозит, мы с дочерью просто случайно увидели тебя по пути, — хмуро сказал ему Ездра.
— Оставь меня. Пошли сюда патруль.
— Ты к тому времени можешь умереть, а я теперь в ответе за тебя перед Богом, — с этими словами Ездра накрыл римлянина плащом. — Бросай веревку, крикнул он Тафате и поймал веревку, когда дочь бросила ее вниз. Римлянин снова потерял сознание. Ездра, пользуясь моментом, плотно обернул плащ вокруг римлянина и привязал его к веревке.
«Господи, помоги мне, — помолился он и стал тянуть раненого вверх. — Я слишком стар для этого. Как я вытащу его на дорогу?»
— Отец, ему так только больнее будет, — сказала сверху Тафата.
— Он опять без сознания, — сказал Ездра, стиснув зубы и продолжая тянуть веревку вверх. Потом он остановился, чтобы перевести дух. — Жаль, что ты, римлянин, не маленький и не худой. А то я вынес бы тебя на плечах. — Стиснув зубы, Ездра снова потащил его.
Почувствовав, как сверху посыпались камешки и песок, он резко поднял голову.
— Что ты делаешь, Тафата? Оставайся наверху.
— Он очень тяжел для тебя, — сказала девушка, придерживая под уздцы своего осла. — Будет проще спустить его к руслу, отец. Если на него здесь напали, то разбойники могут скрываться где-нибудь на дороге.
— Но ты не сможешь здесь спуститься. Спуск слишком крутой.
— Смогу.
Ездра смотрел, как она вела осла по обрывистому склону. Маленький осел послушно шел за ней. Как она находила место, по которому мог пройти осел, не подвергая никого опасности, Ездра не знал. Осторожно спускаясь, он опускал вниз и римлянина, пока также не добрался с ним до дна высохшего ручья.
Доведя своего осла до дна, Тафата снова пошла наверх, чтобы помочь отцу. Одного взгляда на израненное лицо римлянина хватило для того, чтобы ее глаза наполнились слезами. Она схватилась за другой конец веревки и стала помогать Ездре. Когда они спустились вниз, Ездра открыл сосуд с водой и приподнял римлянину голову, чтобы тот снова мог попить.
Римлянин рукой остановил его.
— Спасибо, — прохрипел он.
— Лежи, не дергайся. А мы с дочерью пока соорудим тебе носилки из того, что удастся найти, — сказал ему Ездра.
