— Как тебе это, Ханна? — Андреа показала топ для будущих мам.
— Нашла кого спросить, — засмеялась Ханна.
— Пожалуй, лучше примерю, — усмехнулась в ответ Андреа и повернулась к Клер. — Если можно, я примерю их все.
— Конечно можно.
Клер собрала вешалки и повела Андреа к примерочной, предоставив Ханну самой себе. Правда, ненадолго. Клер вернулась раньше, чем Ханна успела пройтись вдоль вешалок и осмотреть новый товар.
— Твоя сестра полна решимости, — сказала Клер, направляясь к маленькой кофеварке у раковины. — Я как раз приготовила свежий кофе. Хочешь чашечку?
— Конечно, — сказала Ханна. Хотя кофе у Клер был не ахти какой, но разговор за кофе всегда располагает к откровенности. — Я принесла тебе полдюжины печенья.
— Спасибо, Ханна. Что за печенье?
— Шоколадные Хрустики.
— Отлично. Мне нужно как-то взбодриться, с восьми утра глажкой занимаюсь. Присаживайся за мой стол, я принесу кофе. Сама будешь печенье?
— Нет, спасибо.
Клер налила кофе. Она аккуратно поставила чашку Ханны на стол, а сама присела на край табурета с чашкой кофе в одной руке и печеньем в другой.
— Ты похудела.
— Думаешь? — Ханна почувствовала прилив гордости. Клер уделяла внешности много внимания. Если она считала, что Ханна сбросила вес, то, скорее всего, так оно и было.
— Замечать такие вещи — моя работа. Если клиентка пополнела, я должна предложить больший размер без лишних вопросов.
— И ты так сразу это видишь?
— Конечно. У меня наметанный глаз.
Ханна задумалась. Зоркость Клер могла помочь избежать мучительного взвешивания.
— А сколько я сбросила, можешь сказать?
— Думаю, фунта три. У тебя лицо и руки похудели.
— Чудесно, — сказала Ханна. Она почувствовала разочарование. Ей совсем не нужны были худые лицо и руки. Ее беспокоили бедра и талия.
— Андреа сказала, что ты хотела что-то спросить.
— Да, — Ханна оттеснила на задний план мысли о похудении. — Лайза сказала, что ты купила три лимонных пирога в прошлую пятницу. Мне интересно, не достался ли один из них Ронде?
Глаза Клер округлились от удивления.
— Точно! А как ты узнала?
— Просто угадала.
— Ты расследуешь дело Ронды?
— Да. И я уже сказала Майку, так что это не секрет. Ты знаешь что-нибудь о Ронде, что могло дать кому-то повод ее убить?
Клер отпила кофе и на секунду задумалась.
— Не думаю. В прошлом году ходили слухи, что у Ронды был друг, но никто о нем ничего не знал.
— Я об этом слышала. Какие предположения?
Клер покачала головой.
— Имя никогда не упоминалось.
— Что-нибудь еще из личной жизни Ронды?
Клер немного подумала и пожала плечами.
— Ничего особенного. Большинство моих клиентов, похоже, считали ее глуповатой, эта ее косметика, молодежный стиль… И потом, она флиртовала с каждым мужчиной, который подходил к ее прилавку, чтобы выбрать духи жене. Хотя никто не воспринимал это всерьез, и я не думаю, что кто-нибудь таил на нее зло.
— Хорошо. Вернемся к пирогу. Ронда дала тебе деньги и просила его купить? Или она просто позаимствовала один из твоих?
— Да, именно позаимствовала, — усмехнулась Клер. — Она пришла в пятницу днем и купила несколько вещей для поездки. Коробки с пирогами стояли на прилавке. Она заметила их, когда я пробивала чек.
— И она упомянула, что лимонный ее любимый, поэтому тебе и пришлось отдать ей один?
— Так все и было. Она потратила более шестисот долларов, и я подумала, что она заслужила пирожок.
Ханна гордилась собой. Ее версия оправдалась.
— Из чистого любопытства, зачем тебе понадобилось три пирога?
Клер покраснела. Она выглядела виноватой, как ребенок, который съел сладкое без спросу.
— Если я тебе скажу, это останется между нами?
— Конечно, если это не имеет отношения к убийству Ронды.
— Не имеет. Ты ведь знаешь, что наша церковь пытается собрать деньги на издание сборника гимнов?
Ханна слышала об этом, когда обслуживала встречу прихожан Лютеранской церкви Спасителя.
— Две недели назад мы обсуждали, как увеличить сборы, и я предложила организовать распродажу выпечки по утрам каждую субботу.
— Не сомневаюсь, они подбили тебя на это, — предположила Ханна, зная методы местной церкви.
— Верно. Они назначили меня, и я не могла отказаться, так как это была, в первую очередь, моя идея. И конечно, я должна была что-то сама принести, но я не умею печь.
— И ты купила три моих пирога, чтобы отнести на распродажу?
— Точно. Я поменяла упаковку на двух оставшихся и, конечно, не сказала, что испекла их сама, но что не пекла — тоже не говорила. Думаешь, это жульничество?
— Только формально. Ты же из добрых намерений, и я не возражаю. За сколько они ушли?
— По десятке. Распродажа получилась успешной, Ханна. Боб был очень доволен.
— Какой из Бобов? — поинтересовалась Ханна. Это было распространенное имя в Лейк-Иден, и она знала как минимум дюжину Бобов.
— Преподобный Кнудсон. Он просил, чтобы я звала его Бобом.
Ханна увидела, как щеки Клер снова заливает краска, и ей пришло в голову единственное возможное объяснение. Долгий роман Клер с мэром Баскомбом закончился прошлой зимой. Ханна думала, что Клер сейчас ни с кем не встречается, но покрасневшие щеки выдали ее с потрохами. Если только Ханна не ошибается, то в личной жизни Клер произошли перемены.
— Секундочку, ты что, встречаешься с преподобным Кнудсоном?
— Не совсем. Но мы очень хорошие друзья, и я без ума от его бабушки.
Ханна не смогла удержаться от бестактного вопроса:
— А тебе с ним не скучно после мэра?
— Вовсе нет. Ты бы не сказала, что Боб скучный, если бы знала его, как я. У него удивительное чувство юмора.
Ханна надеялась, что сомнение не отразилось на ее лице. Его проповеди о расплате за грехи не казались ей особо смешными. Справедливости ради стоит заметить, что эта тема почти не давала поводов для шуток.
— Пока ты не спросила, скажу, что Боб знает все о моем романе с мэром, — прервала Клер мысли Ханны. — Я сама ему рассказала.
— И что он сказал? — Ханна затаила дыхание. Преподобный Кнудсон никогда не казался ей либералом.
— Он сказал, что это не важно и мне не нужно об этом волноваться.
Ханна удивленно моргнула.
