— Алан? — подозвал его к своему столу Джим Ведстоун. Джим был неврологом старой закалки. Болтовне с пациентами и их родней он предпочитал общение с коллегами по медицинскому цеху. В данном конкретном случае врачом-специалистом был Джим, а основным лечащим врачом — Алан. Джим намеревался объясниться с Аланом, чтобы тот потом передал его слова Диане. Но у Алана было свое мнение на этот счет. Взяв за руку Диану, он потащил ее за собой через весь ПП.
— Джим, это Диана Роббинс. Мать Джулии.
— Э, здравствуйте, — сказал Джим. Его лицо выражало явную досаду из-за того, что ему предстояло с ней разговаривать, но Алан просто не оставил ему путей к отступлению.
— Как дела у Джулии? — спросил Алан.
— Она снова дышит без посторонней помощи, — сказал Джим. — С тобой еще побеседует ее кардиолог, но у нас сложилось такое впечатление, что у нее проблемы с циркуляцией кислорода в организме. Он слишком медленно поступает в ее мозг и прочие внутренние органы…
— Она выросла, — сказала Диана, ошеломленно глядя на Алана. — Ведь так, да?
— Не исключено, — ответил Алан. — Может быть.
— Я все лето этого боялась, — дрожа, сказала Диана. — Ее легкие не справляются… в этом причина ее припадков?
— Припадки могут быть следствием подобных расстройств, — ответил Джим, констатировав одну из множества ставших уже привычными загадок в жизни Джулии. Будучи неврологом, Джим специализировался именно на припадках. Он принялся рассказывать Диане о синапсах и нейромедиаторах, и его речь звучала так рационально и успокаивающе, что Алан видел, как она, широко раскрыв глаза, энергично кивала, жадно впитывая каждое его слово.
Слушать было легче, чем думать. Джулия подросла. Случилось то, чего они страшились больше всего.
— Пойдем, — сказал Алан, потянув Диану за локоть.
— Подожди секундочку, — сказала она, пытаясь изобразить улыбку на своих запекшихся губах. — Доктор Ведстоун говорил мне о…
Джим Ведстоун мог бы день напролет потчевать мать Джулии теориями о припадках у девочек-подростков, страдающих разнообразными расстройствами, но Алан решил, что на сегодня было уже достаточно. Он поблагодарил Джима, потом взял с кресла пальто Дианы. Придерживая его, он помог ей просунуть руки в рукава, полностью отдавая себе отчет в том, что она обиделась на него за ту грубость, которую он проявил в отношении Джима.
— Он просто старался быть вежливым, — сказала Диана. — Объяснял мне болезнь Джулии.
— Я знаю, — сказал Алан, застегнув ей верхнюю пуговицу. На улице было холодно, а с гавани дул пробиравший до костей ветер. — Но давай-ка прогуляемся.
В гавани слегка волновалось серое море. Все грушевые деревья потеряли свои листья, и их голые ветви шелестели на ветру. Шагая рядом с Аланом, Диана повыше подняла воротник пальто. Он был прав, предложив им выйти на улицу. В больнице ощущалась невыносимая духота, и она всегда ужасно нервничала, пока ей не позволяли сидеть рядом с Джулией.
С неба, тихо порхая, спускались снежинки. Они падали на мостовую, образуя крошечные белые вихри. Диане не верилось, что зима уже почти вступила в свои права. На следующей неделе они отмечали День благодарения, потом начинался декабрь, а затем и до Рождества рукой подать.
— Когда ее отпустят домой? — спросила она.
— Поживем увидим, — ответил Алан. — Наверное, когда ее состояние не будет вызывать особых опасений.
— Один день, — сказала она. — Обычно ей требовалось как раз столько. Она же в порядке, да? А что-то насчет нехватки кислорода… вы ведь можете это исправить?
— Давай просто погуляем, — сказал Алан.
Внутренне оцепенев, Диана позволила ему взять себя под руку. Они торопливо шли мимо пристани, рыбацких мастерских и доков. Большая часть судов была пришвартована у причала, клацая фалами под порывами ветра. Оглядываясь назад, она гадала насчет того, как далеко они собирались уйти от больницы. Скоро должна была вернуться с обследования Джулия, и она хотела находиться подле нее.
Свернув за угол, они направились к Вотер-стрит. Ветер задул еще сильнее, потому как здесь ему ничто не преграждало путь. Он злобно морозил Диане щеки. Прильнув к Алану, она почувствовала, как он обнял ее за плечи, пытаясь хоть немного согреть. Она уже была готова сказать, что им следовало бы повернуть назад и повидаться с Джулией, как вдруг он остановился прямо перед домом, который ей так нравился.
— Ох, — сказала она, подойдя к воротам. У нее не было с собой перчаток, поэтому она обхватила прутья ограды голыми руками.
Алан взял ее под локоть. Сначала ей показалось, что он, чтобы согреться, хотел продолжить прогулку, и тогда она мягко отстранилась, желая задержаться тут еще на минутку. Она смотрела на большой белый дом, на газон и роскошный луг.
— Это то самое место, — сказала она.
Алан стоял, засунув руки в карманы и скользя по ней взглядом сверху вниз. Его лицо покраснело, подбородок он спрятал в воротник. Она знала, что ему было чертовски холодно, но он давал ей шанс насладиться несбыточными мечтами. Она остро нуждалась в чем-то подобном, чтобы сбежать от действительности, от того, что происходило с ее дочерью, и от собственных ужасных мыслей, промелькнувших в ее голове тогда на лестнице.
— В детстве… — промямлила она.
— Какие у тебя были мечты, — спросил Алан, — об этом доме?
— Ах, о вечеринках в саду, — сказала она. Это было так давно. — Дамы в белом. Дети с игрушками на траве. Все счастливы.
— Наша прогулка прошлым летом, — сказал Алан. — Когда мы стояли здесь…
Диана кивнула. Она помнила. Они держались за руки, бредя в темноте, разбавленной летним бризом. Они только что потанцевали и поцеловались. Вспомнив тот день, она улыбнулась. Откинув голову назад, она посмотрела Алану в глаза. В них была такая серьезность и искренность, что она встала бы на цыпочки, чтобы поцеловать его, если бы ее не терзала страшная мука.
— Я спросил тебя, думаешь ли ты, что люди, жившие в этом доме, были счастливы. Ты ответила, что не знаешь, — сказал он.
— Разве это имеет какое-нибудь значение? — спросила Диана, ощущая подступившее к горлу отчаяние.
— Пойдем, — сказал он. Опять взяв ее за руку, он повел ее в ворота.
— Алан, — сказала она, потянув его назад. Она была шокирована тем, что он вознамерился без спросу проникнуть на чужую частную собственность. Машин на подъездной дорожке не было, но на ступеньках крыльца лежали тыквы.
— Они не станут возражать, — сказал он.
— Откуда ты знаешь? — спросила она. — Что, если внутри кто-то есть? Лишь потому, что нет машин…
— Сомневаюсь, что тут есть кто-то кроме нас, — сказал Алан.
Не отпуская его руку, Диана неохотно пошла за ним по подъездной дорожке. Она была выложена мелко дробленными устричными раковинами, которые хрустели у них под ногами. На зимнее время кто-то заботливо мульчировал клумбы и собрал мусор граблями во дворе. Раньше ей не доводилось подходить к этому дому почти вплотную, поэтому, пользуясь случаем, она старалась запомнить все мельчайшие детали и подробности.
