Он был похож на тот игрушечный домик, что смастерил для нее отец: три дымохода, белые облицовочные доски, черные ставни, колонны и широкие каменные ступени. Подойдя ближе, она перестала нервничать. Теперь она ощущала волнение вперемешку с возбуждением. Окна не были зашторены. Возможно, она могла бы позволить себе заглянуть внутрь краешком глаза.
Алан остановился и что-то искал, роясь в карманах. Обогнав его, Диана начала медленно подходить к дому. Аккуратные кусты древесного самшита и тиса были высотой чуть ли не с человеческий рост; ей пришлось вытянуть шею, чтобы заглянуть в окно, но то, что она там увидела, застало ее врасплох.
Дом был пуст.
Голые белые стены, блестящие полы без признаков мебели. В доме ничего не было: ни интерьера, ни картин, ни жизни. Она предполагала увидеть изящные портреты на стенах и книги на полках. Пустота в душе и страх за Джулию совершенно подавили Диану, поэтому она надеялась, что хотя бы чужой мир был чем-то наполнен.
— Где же они? — дрогнувшим голосом шепнула Диана. Алан не услышал ее. Он стоял у дверей, словно ожидая, что сейчас выйдет хозяин и пригласит их на чашечку чая. Диана с болью думала о Джулии, которая была там, в больнице, одна-одинешенька.
Жизнь могла стать такой же пустой, как этот дом. Прошлой ночью, спускаясь по лестнице с корчащейся дочерью на руках, Диана на краткий миг пожелала смерти своей девочке, ее освобождения. Диана не должна была здесь стоять. Какое обследование ни делали бы Джулии, оно наконец должно было окончиться. Диане надо было спешить к своему измученному ребенку и загладить проявленное малодушие.
Она взглянула в окно, прощаясь со своей давней фантазией. Комната была совершенно пустой, за исключением одной вещи. Диана не сразу ее заметила: это было небольшое кресло, стоявшее перед камином у противоположной стены, точнее кресло-качалка бледно-розового цвета, его ручки и деревянные часы украшали гирлянды из цветков ипомеи и красного водосбора.
Кресло было небольшим. Розовый цвет обивки заставил Диану предположить, что оно принадлежало девочке. Но что заставило ее родителей покинуть этот дом? Внезапно ее охватило жгучее желание бежать отсюда со всех ног. Тут жили настоящие люди, со своими собственными терзаниями и проблемами, совсем как у Дианы, Алана и Джулии.
— Алан, давай уйдем, — заныла она, подойдя к нему и дергая его за рукав.
— Подожди минуту, — высвободив руку, попросил он.
— Мы должны идти, — уже настойчиво сказала она. — Нельзя здесь оставаться. Мне надо к Джулии.
— Мне тоже надо к Джулии, — сказал он. — Но сначала мы должны кое-что сделать.
Он поцеловал ее. Стоя на холоде, в чужом саду, он обнял ее и очень нежно поцеловал. Диана попыталась отстраниться. Ее сердце колотилось в бешеном ритме. Вид одинокого маленького кресла заставил ее проникнуться сочувствием к жившей тут семье, и она хотела исчезнуть до того, как вернутся хозяева и застанут их возле своего дома. Тыквы, принадлежавшие чужим людям, лежали на ступеньках, возле них.
— Здесь живут какие-то люди, — укоризненно повторяла она.
— Я знаю, — шепнул он, целуя ее лицо и вкладывая в ее руку какой-то холодный металлический предмет.
— Что это? — спросила она, посмотрев на свою ладонь. Это был ключ от двери.
Алан, ничего не объясняя, взял у нее ключ и вставил в замочную скважину. Он повернул его, раздался щелчок, и дверь распахнулась. Диана ошеломленно смотрела на него. Его лицо сияло, а в глазах отражалась целая буря эмоций.
— Алан, — шептала она. — Что ты делаешь?
— Добро пожаловать домой, Диана! — сказал он, делая приглашающий жест.
Она взглянул в его глаза — они излучали любовь и гордость. Он подхватил ее на руки. Диана обняла его за шею и прижалась лицом к его щеке. Ее сердце трепетало, ей казалось, что она попала в мир своих невероятных детских фантазий.
Он перенес ее через порог и опустил на ноги. Ошеломленная, она хватала воздух ртом, пытаясь понять, что происходит. Там, в больнице, ее ждал кошмар и ужас, там ее дитя сражалось за жизнь с безжалостной болезнью, а здесь Алан внес ее на руках в дом, который был прекрасной мечтой ее детства.
Звук его шагов гулко отозвался в пустой комнате, он подошел к мраморному камину и небольшому розовому креслу. Только теперь Диана увидела, что на спинке кресла, на узкой деревянной планке было написано имя: Джулия.
Буквы были выложены из зеленых веточек с распускавшимися на них цветами: белыми, как у яблонь и груш, и голубыми, как у ипомеи. У основания букв были изображены яблоки, словно символизируя собой чудесный сад, в котором могли одновременно произрастать и обыкновенные цветы, и фрукты.
— У них есть дочка по имени Джулия, — прошептала потрясенная Диана, опускаясь на пол возле кресла.
— Да, — ответил Алан.
— Где же они? — спросила она.
— Конечно же, они здесь, — ответил Алан, улыбаясь.
— Мы? — спросила Диана, это слово было очень коротким и тихим, и она с трудом поверила, что произнесла его.
— Мы, любимая, — сказал Алан, — именно мы.
Она подняла взгляд к его теплым зеленовато-золотым глазам. Его очки запотели с мороза, поэтому он снял их и пытался запихнуть в карман. У Алана задрожали руки, тогда Диана взяла у него очки и крепко сжала их в своих пальцах.
— Этот дом?.. — тоже дрожа, спросила Диана.
— Я купил его для тебя. Для нас.
— Кресло! — воскликнула Диана, медленно начиная понимать.
— Его изготовили специально для Джулии, — улыбаясь, сказал он.
На глаза Дианы навернулись слезы.
— Я хочу удочерить ее, — сказал Алан. — Как можно скорее. Диана, я хочу, чтобы Джулия стала моей дочерью.
— О, Алан.
— Я хочу, чтобы она стала моей дочкой, а ты моей женой и чтобы мы жили здесь, в этом доме, который ты всегда так любила.
— Да, — сказала Диана. — Любила, люблю и буду любить вечно.
— Я хочу, чтобы мы жили все время вместе, — сказал Алан, — как настоящая семья. Я хочу, чтобы мы встретили здесь приближающееся Рождество и чтобы Джулия сидела у огня в своем новом кресле.
— Ей будет тепло, — сказала Диана, закрыв глаза и подумав о том, какими холодными порой становились ручки у Джулии. Ее девочка страдала от плохого кровообращения, поэтому пальцы на ее руках и ногах всегда были чуть теплыми. Вот почему ей так понравился черный песчаный пляж, а особенно то, как темный песок поглощал солнечные лучи. Алан позаботился поставить ее креслице у камина, так что теперь Джулия сможет всегда быть в тепле.
— Диана… — Алан взял ее за руку, и она открыла глаза. Он смотрел на нее с легкой нерешительностью, и она потянулась к нему, чтобы прижаться к нему и сказать, как она невероятно, безмерно счастлива, что ее оставили все страхи, мучившие ее эти долгие годы, но язык отказался ей повиноваться, Диана просто крепко сжала его в своих объятиях.
