Мария, должно быть, совсем чокнулась, если полагает, что сможет справиться с Микки Девлином, величайшим отморозком всех времен и народов. Но больше всего Алан беспокоился за нее. Девлин никогда и ничего не делает бесплатно, и цена обычно очень высока.
* * *
— Мария, обещаю тебе, я сделаю все, что в моих силах. Ему предъявят обвинение, затем поместят в следственный изолятор. Не вижу возможности договориться, чтобы его отпустили на поруки, особенно в Суде Магистратов
[6]
. Все знают тамошних перестраховщиков. Посмотрим, как пойдут дела в Высоком суде. Если и там ничего не получится, мы направим запрос, чтобы дело разбиралось в Кабинете судьи, но пока не слишком обольщайся, договорились?
Мария кивнула.
— Не могу поверить, что папа смог такое совершить, — сказала Мария. — Убить Пити! За этим поджогом стоит Карен, а вовсе не ее бедный муж.
Микки тоже был абсолютно в этом уверен, но сказал:
— Пити это заслужил. Думаю, твой отец правильно поступил. Я сделал бы то же самое, если бы кто-то поджег дом моей семьи. Такое нельзя спускать! Если имеешь дело с отморозками, нужно быть еще большим отморозком. Так устроен мир. Во всяком случае, наш мир. А теперь не волнуйся, я позвоню своему адвокату и посмотрю, что можно будет сделать. Если его посадят в «Билль», у меня есть там пара ребят, которые смогут облегчить ему жизнь, договорились?
Микки ласково приподнял ее подбородок и поцеловал в губы.
— Спасибо, Микки, — ответила Мария. Она вышла из машины и пошла в офис.
Алан встретил ее сочувственной улыбкой.
— Я слышал о твоем отце, Мария. Мне очень жаль.
Она включила компьютер и принялась за работу.
Алан настороженно изучал ее.
— Как Микки? Хорошо провели время?
— Да, спасибо, Алан. Хотя не трудно догадаться, известие о моем отце помешало мне оторваться по полной программе.
Ее сарказм задел его, но он мстительно продолжил:
— Но все равно неплохо, да?
Мария резко повернулась к нему, лицо ее стало решительным и суровым.
— Моя личная жизнь касается только меня, Алан.
Он почувствовал, что больше не в силах сопротивляться своей ревности.
— Так ты с ним спишь? — спросил Алан и тут же пожалел об этом.
— Послушай, Алан, — закричала Мария, уже не скрывая своего раздражения, — я просто работаю на тебя! Ты мне не отец, черт возьми, который оказался за решеткой, потому что, как и ты, совал нос куда не следует. Если я хочу встречаться с Микки Девлином, я буду это делать, понял? И ты не сможешь мне помешать.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Их отношения перешли некую грань. Она смотрела в его симпатичное лицо, и ей было жаль, что она так много для него значит, ведь она не заслуживает ни любви, ни участия. В душе Мария считала себя ужасной. То, что она приносит окружающим неприятности, было несчастьем и для нее. Она действительно не хотела любви этого человека, а он не понимал, что в конце концов она погубит и его.
Мария схватила свою сумку.
— Я ухожу, Алан, пока мы не наговорили друг другу вещей, о которых будем потом сожалеть.
Алан стоял в дверях, лицо его было воплощением печали.
— Прости меня, Мария. Не уходи, пожалуйста.
Она увидела искаженное мукой лицо Алана, и ей стало так жаль его, что она чуть не расплакалась.
— Прошу тебя, Мария, выслушай меня. Кто будет вести дела, если ты бросишь меня?
Она не отвечала. Алан был в отчаянии. Он понимал, что если Мария сейчас уйдет, то никогда уже не вернется. Он должен попытаться исправить то, что натворил. Она нужна ему, любой ценой.
— Брось, забудь, — говорил Алан. — Я потерял голову. Если ты уйдешь, ты не сможешь снять квартиру. Тебе придется искать другую работу. Давай будем считать, что ничего не было. — Он с надеждой всматривался в ее глаза.
Мария поставила сумку на пол, и Алан почувствовал облегчение. Никогда еще в своей жизни он не испытывал подобного — она его будто околдовала.
— Прости меня, Мария. Я вел себя как дурак, у тебя ведь и без меня хватает неприятностей.
Она опустилась на стул и закрыла лицо руками. Она плакала. Алан хотел прикоснуться к ней, прижать ее к себе, но знал, что не совладает со своим желанием… Вместо этого он поставил чайник и дал ей выплакаться. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем закипела вода.
— Ну почему мой отец это сделал, Эл? — сказала Мария и отхлебнула чай. — И все из-за меня: моя бедная мать, отец, дети… меня будто прокляли.
Алан ласково положил руку ей на плечо.
— Никто тебя не проклял, Мария. Ты жертва, жертва собственной красоты и характера. Ты привлекаешь к себе людей, и, к сожалению, не всегда хороших. Но ты должна найти в себе силы жить дальше.
Мария смотрела в его глаза, и ее притяжение было настолько сильным, что Алан подумал, что, если понадобится, он убьет за нее.
— Я устала, Алан, так устала от всего. Я постоянно должна просить прощения, извиняться за то, что живу, за то, что я вот так запросто ломаю жизни людей. Возьми мою дочь — посмотри, в кого она превратилась. Патрик Коннор сделал из нее мою копию. Может, это у нее в генах, кто знает?
— Ты можешь попытаться исправить ситуацию.
— Это очень трудная задача, Алан. Сам Господь Бог голову сломал бы, думая, как с ней справиться.
— Проблемы иногда разрешаются сами собой, может, и теперь…
Она попыталась улыбнуться ему, но это было так трудно. Ей надоело делать вид, что у нее все хорошо.
* * *
— Что ты имеешь в виду, Патрик?
Он зажег для Сэйди еще одну сигарету и протянул ей, пока она не начала снова говорить. Глядя, как она втягивает в себя крэк, он подавил улыбку. Как это легко, заставить их делать то, что хочет он. Девушка его больше не интересовала. Не пройдет и недели, и она будет в полной его власти. Но он тем не менее улыбнулся ей одной из своих самых обворожительных улыбок. Он расстегнул ей кофточку и, ухватив за грудь, наслаждался контрастом своей черной руки и молочной белизны ее кожи. Скоро она будет это делать только за наркотики, а он примется за следующую девушку.
Сэйди Бисли чувствовала себя на вершине блаженства каждый раз, когда занималась любовью с этим мужчиной. Он был пределом ее мечтаний: красивый, сексуальный, крутой. Все знают, кто он такой, ей нравилось, когда ее видели с ним, нравилось рассказывать о нем своим подружкам. К тому же он собирается снять для нее маленькую квартирку, так что ей больше не придется без конца выслушивать причитания матери, у которой не хватило ума удержать собственного мужа, — он смылся от них, что называется, не оглянувшись. Ну, с ней-то такого не случится. Уж она-то сделает так, что этот мужик будет ходить перед ней на цыпочках. Он без ума от нее, и она постарается, чтобы так было всегда.
