А эта глупая корова снова беременна! Похоже, жизнь ее ничему не научила. Когда дело касается Винсента, Габриела становится полной дурой и во всем ему подчиняется. А тот только и делает, что спит с ней, а когда Габриела от него беременеет, оставляет ее одну. Должно быть, дочь думает, что в третий раз случится чудо, но этот идиот все равно не сможет оставаться на свободе достаточно долго, чтобы увидеть, как родится его ребенок. Неплохо будет, если Винсент доберется до Джеймса раньше полиции. Тогда его упекут в каталажку надолго. На очень долгий срок… То, что Габриела опять беременна, Синтию отнюдь не тревожило. Она с радостью увидела бы зятя снова за решеткой, особенно если при этом Джеймс навсегда сойдет со сцены.
Синтия решила, что не будет уделять свое драгоценное время новому внуку. Ей казалось, что, если она поведет себя достаточно хитро, то сможет на этот раз окончательно отделаться от родителей внучки. Чери будет ее и только ее!
Синтия налила себе еще «черного чаю». Под этим она подразумевала разбавленный водою виски. Теперь оставалось только уговорить родителей Чери позволить ей уехать куда-нибудь с девочкой. Она больше не могла оставаться в Лондоне. Все в этом городе напоминало ей о бедняжке Винсе. Каждая дорога, каждый парк, каждый сад напоминал Синтии о внуке. Иногда она слышала его голос и вспоминала, как он задавал глупые вопросы, вызывая у бабушки смех. Как она веселилась, глядя на Винсента! Каким милым малышом он был! Синтия чувствовала, что чем дальше от этого места окажется, тем лучше.
Габриела позвонила ей недавно и договорилась о встрече. О чем она собирается говорить? Синтия предполагала, что дочь попросит помощи и с этим, еще не рожденным ребенком.
Глава 156
Габби припарковала машину у супермаркета «Сомерфилд» на рынке. Надо купить кое-что Винсенту на ужин. А потом она поедет к матери. Она не могла слишком долго сидеть за рулем, но вполне справлялась с автоматической коробкой передач, которую муж переоборудовал специально для нее.
Винсента известие о смерти Джеймса озадачило не меньше, чем ее саму. Он сказал, что займется этим делом и узнает о случившемся все, что сможет.
Габби вышла из супермаркета, толкая перед собой тележку с покупками, когда ее окликнули:
— Это ты, Габби?
Она обернулась и уставилась в лицо, как ей показалось, незнакомой женщины.
— Извините, мы знакомы? — улыбнувшись, спросила она.
Женщине было под пятьдесят. Отекшие ноги, глаза светятся добротой…
— Я Дженни Проктор. Я жила по соседству с вами в Илфорде. Ты была тогда еще ребенком.
Габби ответила улыбкой на улыбку.
— А-а, извините, я забыла…
Женщина окинула Габби взглядом.
— Ты так похожа на свою мать! Такая же красавица! Как поживает Синти?
Габби хотелось сказать: «Ей не нравится, когда ее называют Синти», но вместо этого ответила:
— Все в порядке. А вы знаете мою маму?
Женщина кивнула.
— Уж я-то ее знаю! Кстати, передай своей матери, что она до сих пор не расплатилась со мной за химчистку.
Габби рассмеялась.
— За какую химчистку?
Дженни Проктор помолчала, словно решая, стоит ли откровенничать, а затем с деланной легкостью сообщила:
— Это случилось давно, так что, думаю, никому уже не навредит. Синтия подожгла ваш дом ради страховки. Она так много денег на него извела, что никак не могла продать по той цене, что хотела. Тогда она поставила открытые банки с краской, разлила скипидар и бросила зажженную сигарету. Со стороны могло показаться, что она затеяла ремонт, и вот что получилось… В те времена она была той еще чертовкой, а страховые компании, напротив, полными лохами. Даже убийство сошло бы с рук, если бы дело расследовал их следователь. К сожалению, теперь они поумнели.
Женщина рассмеялась, а Габби похолодела.
— Я открыла окна своей спальни, и дым много чего повредил… Ты куда? — Дженни проводила ее удивленным взглядом. — Какого черта она так сорвалась?!
Глава 157
Габби сидела в машине, обдумывая то, что Дженни Проктор ей только что рассказала. Почему-то она была уверена, что та говорила сущую правду. Но значит ли это, что Синтия сожгла и ее дом, убила ее мальчика? Интуиция подсказывала, что так оно и было.
Все сходится. Перед пожаром Габби была близка к тому, чтобы вернуть себе детей. Она справилась с большинством своих проблем. Следовало понимать, что ее мать никогда на это не согласится. Синтия вела себя так, словно внуки — это все, что ей нужно от жизни. Габби иногда думала, что забота о них является компенсацией за ту холодность, которую испытывали ее родные дети, и была благодарна Синтии. Она считала себя в неоплатном долгу перед матерью.
Она вспомнила, как Синтия убивалась на похоронах маленького Винса. Все тогда решили, что это из-за искренней привязанности к погибшему малышу, но теперь Габби поняла, что мать мучилась чувством вины. Злобная сука наконец узнала, что это такое!
Сердце Габби пыталось отрицать очевидное, но рассудок подсказывал, что устроить пожар ее брат никак не мог. Он был уже мертв, а Синтия утверждала, что за несколько дней до пожара Джеймс приходил к ней домой. И якобы во время ссоры угрожал ей и всей их семье смертью, болью, муками и разорением.
Габби помнила, как Синтия расстроилась из-за того, что дети должны вернуться домой к «ужасной матери». Она не забыла, как часто Синтия повторяла, что Габби еще не готова заботиться о детях, что ей надо разобраться в себе. Примерно то же самое она говорила после пожара, когда решалось, с кем будет жить Чери. Тогда Габби верила, что мать оказывает ей большую услугу, оставляя маленькую Чери на время у себя. Девочка погибла бы, если бы легла спать в той же комнате, что и бедный Винс. Только то, что дочь заснула в кровати Габби, спасло ей жизнь. Правда, до этого именно Чери настояла на том, чтобы уехать из дома прадедушки. И все из-за того, что Синтия настраивала ее против Джека.
Габби понимала, что мать не собиралась их убивать. Синтия думала, что они переночуют у Джека. Она хотела сжечь пустой дом, чтобы доказать: Габби не в состоянии воспитывать детей! Все дважды подумали бы, стоит ли рисковать благополучием малышей, особенно если от дома остались одни головешки. В голове Габби звучал голос матери, которая заявляет работникам социальных служб, что ее дочь — безответственный человек, оставляющий тлеющие окурки. Синтия обязательно добавила бы, что страшится одной мысли о том, что дети могли оказаться в доме во время пожара.
Вот только дети на самом деле оказались в горящем доме! Пока Синтия пробиралась по первому этажу, готовясь сжечь все дотла, Габби с детьми мирно спала на втором.
Теперь все кусочки головоломки встали на свои места. Если бы все получилось так, как задумала Синтия, дети остались бы жить с ней — по крайней мере, до тех пор, пока Габби не нашла бы новый дом и снова крепко не встала на ноги. На это понадобились бы месяцы, если не годы.
