От волнения я даже вспотела. Следовало бы принять душ, но от одного воспоминания о воде меня тоже передернуло. Вот наплавалась и наслушалась!..
В животе призывно заурчало, поэтому более важным делом я нашла приготовление завтрака.
Хорошо еще, что мое самочувствие после вчерашнего было вполне сносным. Никаких симптомов болезни, если не считать разбитости во всем теле, пока не наблюдалось.
Яичница шкворчала на сковороде, а я набрала домашний номер Ирмы. В этот час она обычно бывает дома. Но телефон не отвечал. Тогда я набрала номер ее сотового. «Данный абонент находится вне зоны приема», — доложили мне в трубку. Последним номером, набранным мной, стал рабочий телефон Лабуш.
— Ее нет на месте, — сообщила мне администратор.
— А вчера она была на работе? — предчувствуя неладное, поинтересовалась я.
— Кто ее спрашивает? Представьтесь, пожалуйста, — деловито произнесла в трубку управляющая.
— Отвечай, когда тебя спрашивают, черт побери! — наорала я на ни в чем не повинную женщину.
— Вчера ее тоже не было, — уже растерянно ответила та. — Никаких распоряжений она не делала и о своем отсутствии не предупреждала. Я рассчитываю, что сегодня она все же появится.
В приступе крайнего раздражения я швырнула трубку. Не может же быть, чтобы Ирма бесследно исчезла! Почему не отвечает ее сотовый? И где находится эта самая недоступная зона приема? Скорее всего телефон просто отключен.
Я включила автоответчик в надежде на то, что Ирма оставила мне сообщение. Действительно, таковое имелось. Голос моей клиентки звучал радостно и восторженно, речь была сумбурной. Зато я, когда прослушала известие, лишилась оптимизма надолго.
«Таня, это Ирма Лабуш. Меня не будет в городе несколько дней, точно пока не могу сказать сколько. Все случилось так неожиданно, я просто не была к этому готова. Федор увез меня в Самару. Не подумай только ничего плохого, это вовсе не насилие с его стороны. Ты не представляешь, как это романтично, когда тебя вот так подхватывают и везут куда глаза глядят от повседневной суеты и набившей оскомину работы».
Чего-чего, а подобной легкомысленности от Ирмы я никак не могла ожидать. Согласиться на столь авантюрное предприятие… Бросить работу, никого не предупредив… По всей вероятности, Стоцкий теперь ушел в ее жизни на самый задний план, а напористый Валевич сумеет-таки добиться, чего хочет.
Эти мысли мелькнули в моей голове как комментарий к услышанному, а запись сообщения Ирмы продолжала звучать.
«Знаешь, — взахлеб говорила моя клиентка, — мне рассказывали, что мой прадед вот так же украл мою прабабку — посадил ночью на сани и увез в неизвестном направлении. Не спрашивай меня, что будет дальше, я и сама не знаю. Знаю только, что Федор — настоящий мужик, а не просто самец, как некоторые. Он умеет покорить женщину. Может быть, его идея сделать меня своей женой не такая уж бредовая. Ладно, я заканчиваю, а то он скоро вернется. Не хочу, чтобы он знал, кому я звонила. А ты не расстраивайся: если даже я решу продинамить Стоцкого, то твои труды обязательно оплачу по установленной таксе. Пока».
Однако это хитрый ход со стороны Валевича, ничего не скажешь. Теперь он обработает Ирму по полной программе. Возьмет обаянием, напористостью — чем угодно, а потом повезет в загс. Ладно. Хорошо хоть, что с нею все в порядке.
Несмотря на то, о чем поведала Ирма, я не собиралась бросать ее дело на полдороге. А в том, что я не узнала еще всего до конца, я была уверена. Пока Лабуш развлекается в Самаре с любовником, который хочет ее в чем-то очень сильно наколоть, я должна распутать эту затянувшуюся детективную историю. И пока не узнаю причину, которой руководствуется Федор, обрабатывая Ирму на предмет замужества, не смогу предпринять в отношении него ничего конкретного.
Быстро, по-армейски, позавтракав, я наспех оделась и покинула свою квартиру, которую в связи с моей работой смело можно обозвать ночлежкой. Не в смысле ее убогости, а исходя из того, что мне здесь зачастую приходится лишь ночевать.
В первичные мои планы входило узнать немного больше о личности Голосовского. Ирма хоть и была его племянницей, но могла оперировать лишь фактами из биографии своего дяди. Толком же о его жизни и пристрастиях она ничего не знала.
Итак, что на данный момент мне известно о гражданине Голосовском как о человеке? Пожалуй, кроме того, что он нравственно опустился, оставшись без любимой работы, и был жаден, более ничего. А хотелось бы знать, как у него обстояли дела с женщинами. Действительно ли в его жизни существовала некая дама, ради которой он был готов бросить свою беременную жену? Или же это просто отговорка? Возможно, что он просто придумал ее. Ведь далеко не всякая жена, которой не чуждо чувство собственного достоинства, будет при таком раскладе настаивать на продолжении семейных отношений.
Как ни странно, моя машина стояла у дома Голосовского в том же виде, в каком я ее и оставила. Колеса не сняли, внутри салона также все было цело, и даже дворники находились на месте в целости и сохранности.
Через двадцать минут я уже находилась у проходной завода, на котором Влад работал лаборантом. Самое сложное заключалось в том, чтобы вызвать кого-нибудь из его сослуживцев ко мне на переговоры. Никого из них я, естественно, не знала даже по имени-фамилии.
Но все вышло как нельзя лучше. По внутреннему телефону я набрала номер цеха, и мне ответил бойкий женский голос. Выяснив, что женщина хорошо знала Влада Голосовского, я представилась ей человеком, который хочет помочь ее коллеге в сложившейся непростой ситуации.
Пока я разглядывала сквозь стекло, отгораживавшее проходную завода от улицы и посторонних, незаметно прошло несколько минут — и рядом со мной возникла маленькая полненькая брюнетка с ямочками на щеках.
— Это вы мне сейчас звонили? — заинтересованно разглядывая меня, спросила она и поправила воротник на своем кипенно-белом халате.
— Да, я. Только давайте выйдем на улицу…
Несмотря на гул машин и шум общественного транспорта, разговаривать, ощущая на лице легкий майский ветерок, было гораздо приятнее, чем томиться в душном помещении. К тому же лишняя пара вахтерских ушей не входила в мои расчеты.
— Меня зовут Галя, — первой представилась мне брюнетка. Я сделала ответный жест и назвала себя.
— Скажите, положение Влада серьезно? — В ее глазах я прочла больше любопытства, чем озабоченности. Что ж, в данный момент меня как раз интересует беспристрастное суждение о Голосовском, и Галя как нельзя лучше походила на человека, способного мне дать объективную информацию.
— Более чем серьезно. Сейчас меня интересует все, что вы можете сказать о Владе. Его характер, привычки…
Галя почувствовала себя причастной к чему-то необычному, поэтому с большой охотой принялась делиться со мной своими соображениями. Правда, рассказ ее получился довольно сумбурным.
— У нас в лаборатории все его жалеют. Знаете, про таких говорят «недоделанный», — последнее слово очень понравилось Галине, и, не желая того, она улыбнулась. — Все в его жизни шло как-то наперекосяк. Нас он постоянно терроризировал своими рассказами о работе в НИИ. Там Влад был не последним человеком, а здесь… простой лаборант. Занудный он по жизни, но в то же время какой-то беззащитный.
