— Ты похожа на мою мать.
Женщина ухмыльнулась, обнажая ровные белые зубы:
— Я знаю. Но разве я не потрясающе выгляжу? Да, я люблю парики, как ты знаешь. Они позволяют мне постоянно меняться.
Регина не ответила. Она все еще с опаской смотрела на посетительницу.
— Ради бога, расслабься! Можно подумать, будто ты меня никогда раньше не видела. Я просто хотела убедиться, что у тебя все в порядке. Ведь я же твой друг, Регги!
— Никакой ты мне не друг! — За спиной женщины Регина видела медсестру, но не смогла привлечь ее внимания. Гостья своей крупной рукой с ярко-красными ногтями с силой сжала запястье Регины, заставив девушку поморщиться от боли.
— Послушай меня, Регина, я не шучу. Я могу либо помочь тебе, либо очень сильно навредить. Так-то, моя дорогая! Я всегда могла, ты знаешь. Тебе больно сейчас? Очень хорошо! Помни о том, как больно я могу делать, когда придет эта легавая дрянь. А она придет. Она собирается сегодня навестить тебя. Видишь, как много я знаю! Я знаю, о чем ты уже успела ей рассказать. Но если ты посмеешь ей рассказать обо мне… Ты меня знаешь. Я вернусь. Регги, и тогда тебе действительно придется немного поволноваться. Я знаю, ты поместила своих детей…
Регина нервно замотала головой:
— Нет. Ведь я же ничего не сделала! Я ничего не скажу!
Женщина рассмеялась:
— Заткнись, милая! Ты ведь уже не помнишь, что делала полчаса назад.
Гостья ошибалась. Мозг Регины, хотя и подорванный наркотиками и антидепрессантами, работал сейчас четко, как никогда. Девушка прошипела:
— Я очень хорошо помню, кто ты такая. Слишком хорошо! Но больше ты не сможешь издеваться надо мной. Я отлично знаю, чем ты занимаешься! Теперь ты послушай меня, милая. Ты оставишь меня и моих детей в покое, ты поняла? Я уже по уши сыта тобой и твоими играми. Ты больше не сможешь запугать меня. Доктор сказал, что я скоро выкарабкаюсь. И тогда я смогу постоять за себя.
Ярко-красные губы гостьи расползлись в презрительной ухмылке:
— Слушать тебя? Да пошла ты! Доктор сказал… Да ты не сможешь вспомнить, сколько тебе лет, глупая сука, если тебе не напомнят. Стоит тебе выйти отсюда, как ты загремишь обратно через неделю. У людей вроде тебя хватает сил лишь на то, чтобы родиться. Ты не в состоянии сама о себе позаботиться. Тебе необходим кто-то, кто сделает это за тебя, кто-то типа меня или твоей матери. И не надо мне рассказывать сказки про то, что сама сможешь сделать. Я слишком хорошо знаю тебя, Регина. А вот ты своей тупой башкой не в состоянии понять, кто ты есть и на что ты способна.
Регина ненавидела этот голос. Голос, повергавший ее в отчаяние. Этот голос так походил на голос ее матери. Тот же тембр, та же манера произносить слова, вызывающая раздражение и омерзение. Регина чувствовала, как натиск зловещей посетительницы ломает ее волю. А та продолжала:
— Я пришла не за тем, Регина, чтобы обсуждать твой характер, а для того, чтобы объяснить тебе, как надо себя вести дальше. Я не могу тебе позволить действовать по собственному усмотрению. Ты поняла меня наконец?
Пот струился у Регины по спине и между грудей. Когда она смотрела в это ярко накрашенное лицо, перед ней проплывали образы из ее детства и вспоминались собственные дети. Она закрыла глаза в надежде на то, что, открыв их снова, уже не увидит омерзительного лица перед собой.
— Ничего им не рассказывай о недавних событиях. О Джеки Палмер и о Каролине. Вот и все, Регги. Понятно? — Гостья ехидно рассмеялась. — До скорого, дорогуша.
Регина смотрела, как она уходит, улыбаясь и приветствуя медсестер, словно королева своих подданных.
Регина вернулась к себе в палату и закурила, присев на кровать. Через несколько минут она вошла в ванную и взяла бритву.
Слезы застилали ей глаза, когда она вскрыла себе вены. Старые порезы еще не успели зарубцеваться и моментально открылись, причинив острую боль.
Регина опустилась на пол, чувствуя, как жизнь медленно выходит из нее.
Кейт приехала в Грантли через два часа и сразу прошла в психиатрическое отделение. Она захватила с собой сигареты и фрукты, чтобы произвести приятное впечатление на больную. Когда она сообщила в регистратуре о цели своего визита, ее попросили подождать и через пятнадцать минут проводили в соседнюю комнату, где установили ее личность, а затем медсестра сообщила ей печальную новость.
— Регину перевели в другое отделение. Она снова пыталась покончить с собой. Причины мы не знаем. Она чувствовала себя уже значительно лучше. Она снова вскрыла себе вены. На сей раз пришлось делать операцию.
Кейт растерялась:
— Я думала, она находится под постоянным наблюдением.
— Вы правы, но, насколько мне известно, к ней приходила посетительница — Сьюзи Харрингтон. Кажется, Регина ей обрадовалась, но сразу после ее ухода вскрыла себе вены.
Кейт потрясла эта новость.
— А вы видели посетительницу?
Сестра покачала головой:
— Извините, была не моя смена. Я заступила только вечером. Но дневная сестра ее видела. К сожалению, эта сестра уже ушла, но я могу попросить ее, чтобы она с вами связалась.
— А можно связаться с ней прямо сейчас?
Сестра улыбнулась:
— Вряд ли. Она вместе с другими сестрами пошла посмотреть мюзикл, «Кошек». Они заказали такси и уехали. Но завтра утром она выйдет на работу.
— Вы можете дать мне ее адрес? Мне нужно поговорить с ней — чем скорее, тем лучше. И еще: с кем я могу поговорить о состоянии Регины?
— С ее лечащим врачом, мистером Манерсом. Сейчас он находится в отделении.
Кейт поблагодарила и отправилась на поиски Манерса.
Сьюзи Харрингтон — вот теперь ее зацепка! Сьюзи совершила роковую ошибку, придя сюда. Если она связана с Региной, значит, связана и со всеми остальными! Перед Кейт забрезжила слабая надежда, что Регина вскоре заговорит.
Хотя история с Региной поначалу выбила Кейт из колеи, вскоре она ощутила внутренний подъем. Если найдется свидетель, который подтвердит, что Сьюзи Харрингтон действительно была здесь, то на сей раз, возможно, удастся упрятать ее за решетку!
Кейт понимала: предстоит еще очень многое выяснить, но зацепка уже появилась.
Глава 14
Дженис Холлингтон как раз собиралась на работу, когда заметила подъехавшую к ее дому полицейскую машину. Дженис выглянула из окна спальни, дабы выяснить, к кому пожаловали такие гости. Главным делом ее жизни было собирать сплетни, приукрашивать их всевозможными догадками и домыслами собственного изобретения и выдавать за реальные факты. Эта ее склонность явилась причиной многих неприятностей как для нее самой, так и для сотрудников больницы, в психиатрическом отделении которой Дженис работала уже много лет. Ей едва исполнилось пятьдесят два года, но она уже подумывала оставить работу, и все благодаря своему длинному языку.
