Миранде снилось, что под ногами у нее снова земная твердь, а не бесконечные приливы и отливы морских вод под хижиной. Ей снились города с небоскребами, универмаги, большие машины, блеск хрома, вспыхивающие белозубые улыбки. Неожиданно проснувшись, Миранда взглянула на дверь. Поднявшийся бриз хлопал дверью о стену. Она потрясла головой. «Чем бы мне сегодня заняться? — задумалась Миранда. — А, знаю! — решила она. — Сегодня я могу сидеть и ждать. Для разнообразия».
* * *
— Гондолу? Цена божеская.
— Да ну ее в задницу!
— Si, я катаю на гондоле.
— Вас зовут Гвидо?
— Нет.
— Тогда в задницу.
— Вы ищете Гвидо?
— Да, — Флирт понимающе кивнул, — я уже вижу: вы знаете одного Гвидо. А то и сотню.
— Нет. Я знаю только одного. Он сейчас в отпуске.
— Ну и почему бы вам тогда не оттолкнуться, вы не даете нам спокойно поссориться.
— Пусть так. Сим-салабим, — Фердинанд повернулся к своей гондоле. Он попытался. Он не собирается рисковать, втягивая их в это дело, если они шпики.
— Постойте! — вдруг воскликнула Мерсия, бледнея. Фердинанд посмотрел на нее. — Что вы сейчас сказали?
— Сим-салабим? — спросил Фердинанд.
Мерсия рылась в сокровищницах памяти, стараясь вспомнить, где она слышала или читала эти слова раньше. Вот оно: записка на полученном Мирандой букете цветов, приглашающая ее на вокзал. Мерсия посмотрела на гондольера. Он был бы намного выше, если бы так не сутулился. Он был бы симпатичным без этого косоглазия, а судя по тому, что виднелось из-под его соломенной шляпы, он был темноволос.
— Вы… Вы знаете, да?
— Что он знает? — скептически спросил Флирт.
Мерсия продолжала:
— Вы знаете, где она, так?
— Вы хотите прокатиться, si?
Мерсия кивнула:
— Si.
Флирт посмотрел на небеса:
— О, нет. Хватит с меня этих паскудных катаний на гондолах.
Мерсия бросила на него испепеляющий взгляд:
— Нет. Никаких катаний. Одна ПОЕЗДКА на гондоле. Та, ради которой мы сюда приехали.
Они подошли к суденышку Фердинанда, стонущему у причала, бьющемуся в бурных потоках от движения катеров.
* * *
Фердинанд молча греб. По ветру, против ветра, долгое время он лавировал, менял направление, стараясь следить за колокольней каждой церкви, оставленной ими за кормой. Говорят, предназначенную для тебя пулю никогда не видишь, так что метод исключения может обеспечить им безопасность. Наверное, взять с собой Мерсию и ее приятеля — самый безумный риск, на который он до сих пор отваживался, не считая, конечно, питания рыбой из наиболее загрязненного места во всем Средиземноморье. Он постепенно продвигался на юг, прочь от города, настороженно оглядывая каждое виднеющееся судно, каждую возможную точку выстрела. Все его внимание было поглощено предупреждением атаки противника, для своих пассажиров он не оставил ничего. И ничего им не достанется, пока гондола не окажется, по крайней мере, вне зоны действия современного ручного оружия. Но краешком уха он слышал, как Флирт на что-то жалуется, а Мерсия его за что-то ругает.
— У меня осталась всего одна нога, и в ней еще теперь заведется ревматизм, я это точно знаю. Здесь все две недели было так сыро, и мы опять на проклятой гондоле и опять продрогнем и промокнем. Это уж точно в последний раз.
— Ой, заткнись, — огрызнулась Мерсия. — Ты что, не понимаешь?
Этого момента она и ждала две недели. Она была уверена, что их гондольер — Фердинанд. Она знала, что они скоро найдут Миранду. Впрочем, в одном Флирт был прав, здесь чертовски сыро. Она всей задницей чувствовала, что наживает себе геморрой. Потянувшись за ковром на носу, Мерсия подложила его под измученные ягодицы. Фердинанд продолжал сверлить взглядом далекие горизонты.
Только когда город превратился в неясное пятнышко, Фердинанд перестал сутулиться и заговорил со своим нормальным произношением.
— Простите. Нужна была уверенность. Слишком многие меня ищут.
Мерсия спросила:
— Вы Фердинанд, да?
Фердинанд кивнул.
— Так и знала. Где Миранда? Что вы с ней сделали?
Флирт недоуменно таращился на Фердинанда.
— С ней все хорошо. Я вас к ней доставлю. Мы вынуждены… э-э, прятаться.
— Почему? Что случилось?
Некоторое время Фердинанд снова греб молча, взвешивая риск.
— Вы умеете хранить тайну? — спросил он Мерсию со всей полагающейся серьезностью.
Мерсия кивнула. Флирт тоже кивнул. И пока Фердинанд греб на юг, к хижине, он рассказал им все — шпионаж, любовь, убийство, бегство, — рассказал, как умел, и большую часть времени его слушатели сидели с раскрытым ртом.
Вынужденный объяснять столь многое, Фердинанд не сразу всмотрелся в то, что открывалось в морской дали впереди, не сразу понял, что толстый столб черного дыма поднимается в том месте, где стоит их хижина. Паника, может быть, впервые в жизни, охватила его, он увидел форштевень гондолы, черный, без ковра, мгновенно все понял, вернулся взглядом к дыму и отчаянно закричал:
— Нет! МИРАНДА!
Мерсия повернулась посмотреть, почему он кричит. Увидела дым, и внезапно все поплыло у нее перед глазами, она знала, что Миранда была там. Фердинанд прыгнул и вырвал ковер из-под Мерсии, начал размахивать им, но понял, что уже поздно. Швырнув ковер Мерсии, чтобы она им махала, вернулся к веслу, ударил с напряжением каждой мышцы в теле, чтобы разогнать гондолу, он греб все сильнее и быстрее. Все это время понимая, что никогда уже ему не успеть. Не отрывая взгляда от языков пламени в основании косой черной колонны. Надеясь разглядеть весельную лодочку, вырвавшуюся из ада. Он с силой налегал на весло, но уже почти ожидал увидеть Миранду, возносящуюся на эти угольные облака. В голове звучали ее слова: «Я останусь в хижине. Сгорю в пламени».
* * *
Прошло еще почти двадцать минут, прежде чем они достаточно приблизились, чтобы разглядеть пожарище. Четыре обожженных сверху сырых сваи, которые раньше поддерживали хижину над водой, все еще торчали как дымящие печные трубы, заволакивая море удушливой мглой. Они плыли на гондоле через облака дыма и сквозь плавающие обломки, головешки и прочий хлам, успевшие упасть в воду, прежде чем пламя охватило все. Слезы застилали им взор и защищали глаза в этой жуткой безмолвной пелене. Фердинанд оглядывался, окликая ее по имени, но в ответ не слышал ничего, кроме плеска воды под килем. Время от времени они находили предметы одежды, распластанные на грязной воде.
— Там, там! — закричал вдруг Флирт, показывая рукой. Мерсия с Фердинандом, вглядевшись, направили гондолу к какому-то плавающему предмету. Наполовину затопленная, обуглившаяся, качалась на волнах весельная лодка, веревка все еще удерживала ее около сваи. Фердинанд вдруг пошатнулся, его последняя надежда рухнула. Он тяжело сел и мысленно увидел, как его уже перевозит Харон. Миранда исчезла в пламени, она сдержала свое слово. Мертва. Мертва. В его работе дело привычное. Но сейчас это представлялось необычным и пугающим. На его совести было немало убитых, участь которых его нимало не трогала, но теперь, теперь оказывалось, будто бы он никогда не видел смерть раньше, как если бы она сотни раз проходила мимо, так и не подав ему знака, ведь его это не волновало, а какое значение может иметь то, что тебя не волнует? Смерть Миранды его потрясла, он шептал про себя «нет, нет, нет» снова и снова, как будто слова могли что-то изменить, будто повторить много раз свои возражения достаточно, чтобы вызвать к жизни другую реальность. Миранда следила за красным ковром, а он нет. Миранда умерла, чтобы быть с ним по ту сторону жизни. С чего он взял, что может с такой легкостью перейти к штатской жизни? Какая самонадеянность — подвергнуть бедную невинную девочку такому риску и убить ее!
