— Великолепный вид, да? — произнес он, созерцая окрестности и изображая глубокий умиротворенный вздох.
Миранда кивнула.
— Я люблю тебя, — в который раз сказала она. — Люблю, очень люблю.
Взор ее широко раскрытых глаз лихорадочно блуждал по его лицу, будто она могла вобрать его в себя, как-то сохранить в себе его целиком.
Миранда без предупреждения навалилась всем телом сверху на Фердинанда, прижала его голову к черепице, целуя его страстно, с упрямым вожделением, желая только одного — обладать им.
Она положила голову Фердинанду на грудь и слушала стук его сердца, их сердец. Удары сливались в блаженно-безмятежном ритме. А потом к ним подметался другой звук. Всхлипывающий звук.
Миранда оглянулась на дверь лестничного колодца. Там был Тони. Он стоял в дверном проеме, сгорбившись, слегка присев, судорожно сжимая колени и страдальчески приложив к животу руку с листком бумаги. Он плакал как ребенок, рыдания сотрясали его, лицо покраснело; по щекам текли слезы, и кулаком он без конца их размазывал, точно мог вместе со слезами стереть и сам свой плач, и его причину.
— Я пришел, — сумел выдавить он, — пришел сказать, что вам прислали e-mail.
Посмотрел на Фердинанда. Листок бумаги выпорхнул из его руки. Тони повернулся и начал спускаться по лестнице, захлопнув за собою дверь.
— Надо было сказать ему, надо было сказать, — укоризненно повторяла Миранда.
— И разбить ему сердце?
— Мы все равно это сделали, и это было неизбежно, но мы выбрали самый худший способ, — отрезала, подходя к двери, Миранда. Спускаясь вниз по лестнице, она звала Тони.
Фердинанд поднял листок бумаги, прочел письмо и улыбнулся.
* * *
Миранда кинулась в комнату Тони, но он исчез. Она искала его по всему дому, пустыми коридорами пробегая из комнаты в комнату, кричала:
— Тони! Тони! — но ответа не было.
— Миранда! — ответный крик, нет, это Фердинанд. — Миранда!
Она выбежала из дому, повернулась и посмотрела на крышу. Фердинанд стоял на парапете, показывая рукой вниз по склону холма:
— Он внизу, пошел на причал.
Миранда устремилась вниз к заливу по пыльной тропе между деревьями. Когда она подбежала к причалу, Тони на дальнем его конце уже что-то кричал лениво загорающему пилоту. На бегу Миранда увидела, что пилот натянул свои шорты и залез в кабину гидросамолета. Тони последовал за ним. Когда он закрывал дверцу, Миранда вцепилась в рукоятку.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Очень! — Она постаралась перевести дух. — У меня никогда не было к тебе таких чувств.
Тони смотрел прямо перед собой.
— Поехали, заводи моторы.
— Тони, не надо, не уходи, я все равно хочу, чтобы мы, — сама поражаясь банальности и неубедительности своего предложения, — остались друзьями.
Моторы загудели. К причалу быстро приближался Фердинанд.
— Тони, пожалуйста, давай все обсудим. — Миранда крепко сжимала ручку.
— Отпусти, — сказал Тони. — Отпусти ее.
— Нет, — возразила она. — Не пущу, пока мы с тобой не поговорим.
— Миранда, здесь не о чем говорить, ты получила то, что хотела, — он показал на подошедшего Фердинанда. — А теперь отпусти.
Фердинанд всунул голову в кабину:
— Тони, вам нельзя лететь, они подумают, что вы спасаете меня.
— Они? Кто это они? — Миранда посмотрела на Фердинанда.
— Вы и не собирались просто так уехать, да? — вприщур поглядел на Фердинанда Тони.
— Я вас понимаю, — ответил Фердинанд, — и мне очень жаль, я просто думал, что это может вас задеть.
— Кто такие они? — настаивала Миранда.
— Отпусти, Миранда, все кончено.
— Кто такие они?
— Военный корабль, стоит там на якоре, — Тони махнул рукой на запад.
— Что? Там стоит проклятый корабль, и никто и не подумал сказать об этом мне?
— Тони, они собьют вас, вы даже развернуться не успеете.
— Поехали, — приказал Тони пилоту.
У Миранды чуть истерика не началась.
— Нет, Тони, не надо, не надо так из-за этого…
— Вперед, — твердо сказал Тони.
Моторы взревели, так что поплавки затряслись в воде. Самолет тронулся, и Фердинанд отцепил пальцы Миранды от ручки. Словно освободившись, самолет рванулся, набирая на водной глади скорость и прорезая ровную прямую дорожку через ясное отражение гор. И вот он взлетел. Они вдвоем молча смотрели с причала, как он забирался в небо, разворачиваясь при этом на восток, прочь от линкора. Вот самолет поднялся уже высоко, вышел из виража, направился на восток и к югу. Им пришлось козырьками приставить ладони над глазами, чтобы проследить его путь в солнечном небе. Потом самолет вдруг начал рыскать, повернул назад на северо-запад и устремился в пикировании прямо к горловине залива.
В тщетной попытке преодолеть суровые акустические законы ослабления звука Фердинанд закричал в небо:
— Нет, нет, не туда, разворачивайтесь обратно!
Пикирование продолжалось. И тут из-за гористого мыса ударила молния, огонь стремительно понесся к гидроплану. Им оставалось только безмолвно, с растущим ужасом смотреть, как он настиг цель, и в ясном небе вспыхнул ослепительный шар. На мгновение все словно бы зависло в воздухе, потом к земле потянулись полосы черного дыма. Миранда смотрела, открыв рот и онемев. Обломки самолета со свистом попадали в залив, разбив его зеркальную поверхность и взгорбив ее волнами. Потом волны стихли, превратившись в морщинки, морщинки разгладились, и ничего, ничего не осталось.
— Смотри, смотри, — сказал Фердинанд, глядя в другую сторону. Далеко на юго-востоке колыхался купол одинокого парашюта. Достав бинокль, Фердинанд навел его туда. Пилот гидроплана за стропы разворачивал парашют вглубь суши.
— Гадство, — сказал Фердинанд. — Вот же гадство.
* * *
Моя первая смерть. Да, на «сикораксах», наверное, были пилоты, но это первая смерть моего персонажа, человека, которого я знал. Это, что ни говори, потрясение. Некая крайность. Все так хорошо начиналось, как тихая городская мелодрама, и вот ставки поднялись настолько высоко, что, по-моему, это было неизбежно, вопрос только времени. И все же такой славный парень.
* * *
Линкор весь день оставался неподвижен. Изредка взлетали и садились вертолеты. Подошло еще одно британское судно, потом и третье, встали на якорь, загораживая выход из залива. Ждали. Сербские гвардейцы Тони получили плату до конца месяца, поэтому до тех пор они были рады подчиняться Фердинанду. Но теперь, после гибели Тони и самолета, представлялось, что шансов выбраться отсюда живыми меньше, чем страниц в учебнике политшпионажа.
