Ярость вытеснила из ее головы все разумные соображения, например, такие: а где и как Мерсия отыскала Флирта? Или такие: чего ради ей расстраиваться, если она только что ужинала с мужчиной своей мечты, и не просто своей мечты, но и мечты любой девушки? Или: возможны и самые невинные объяснения происходящего. Бывают, однако, моменты, когда человек и слышать не хочет невинные объяснения. Бывают моменты, когда ты весь вечер контролировала себя, сдерживалась, сохраняла самообладание и спокойствие, так что просто хочется наконец взорваться. Бывают моменты, когда ты несколько часов обуздывала свой могучий и древний половой инстинкт, запрещая себе сорвать одежду с мужчины твоей мечты. Бывают моменты, когда ты так хорошо властвовала собою, что тебя оставили в луже смотреть на исчезающее в сумерках такси. В такие моменты тебе на самом деле не хочется слушать разумные объяснения. В такие моменты тебе просто хочется дать кому-нибудь в морду.
Миранда слезла с высокого стула, протолкалась через толпу своих новых обожателей и подскочила к Мерсии.
— Это твой сюрприз? Такая ты мне подруга?
Мерсия уронила голову все еще бесчувственного Флирта и оглянулась на нее.
— Ах ты, корова! — добавила Миранда, несколько необоснованно.
— Ты о чем? — Мерсия только что участвовала в одной безобразной сцене и как-то не стремилась сразу же ввязываться во вторую.
— Я рассказала тебе о единственном приличном парне в этом городе, и через секунду ты уже облизываешь ему лицо.
— О, да ты подойди, взгляни на него.
— Ну, конечно, я буду только глядеть на парня, а ты, шлюшка, будешь присасываться к нему, как пиявка.
— Заткнись, — разозлилась Мерсия. — Я, как дура, тащилась сюда, чтобы извиниться и…
— Да, «мне очень жаль, но я трахаюсь с парнем, о котором ты стонала весь день».
— Ничего я с ним не делаю. Он без сознания.
— Я не хочу этого слышать. Не хочу слушать всякое дерьмо. Ты меня уже достала. Я… — Комок в горле помешал Миранде продолжить. В носу у нее защипало, и из глаз хлынули слезы. Она бросилась назад на улицу, чтобы отдышаться на свежем воздухе.
* * *
— Она только что вышла из бара. Да, я ее вижу. Она чуть дальше по улице.
— Соус чили, друг мой?
— Ехать домой? Сейчас?
— Я говорю, вы хотите соус чили?
Питер оглянулся на назойливого продавца кебаба, державшего питу как кастаньеты. Объясняя, что занят, показал на трубку таксофона, по которому разговаривал.
— Просто кивните, друг мой. Соус чили?
— Да, да, — кивнул Питер, — я смогу быть там завтра утром.
— Только скажите, когда, друг мой.
— Угу, угу, — Питер взволнованно кивал. — Так много нужно рассказать вам.
Барри яростно ударил по клавише «фруктового» автомата напротив прилавка. Из лотка в поддон с грохотом обрушился поток жетонов.
— Абсолютно, — кивнул Питер. — На работе я освобожусь без проблем.
В окно он увидел, как Миранда пересекает улицу. Он потянулся, чтобы проследить, куда она идет. Миранда направлялась к своему дому. Питер продолжал кивать:
— Да, да, и ее друзья. Думаю, этого будет вполне достаточно, — он покосился на засаленного продавца кебабов; тот смотрел на него с некоторым подозрением.
— Когда? — Линия начала дохнуть. — Когда? — снова спросил Питер, и еще громче: — КОГДА?
К концу разговора Питера по телефону продавец уже завернул ему кебаб. Барри расплатился у прилавка своим выигрышем, и оба они взяли по свертку. Выходя на улицу, Питер увидел, что Миранда поднялась на свое крылечко. Взглянул на Барри, глупо ему улыбавшегося, развернул свой кебаб и откусил большой кусок.
* * *
Миранда привычно открыла входную дверь и поднялась по знакомой лестнице. Пройдя мимо привычных запахов у двери Тони Изсоседей, вставила ключ в привычно разболтанный замок. Дверь отворилась с привычным скрипом, и Миранда, привычно пошутив: «Дорого-о-ой, я пришла. Ах, слава богу, я же не замужем!» — и, щелкнув привычным выключателем, увидела совершенно незнакомую комнату. Миранда посмотрела на дверь. Номер квартиры совпадает. Снова взглянула на комнату. Это ее комната, выглядит очень похоже на ее комнату, но чего-то не хватает. Не то чтобы она явно изменилась, просто не была привычной. Словно бы принадлежала Миранде из параллельного мира, другой Миранде, куда более удачливой. Внезапно Миранду пробрал озноб. В комнате было как-то жутковато… ну, в общем, жутковато чисто. Криво висящие картинки теперь были выровнены, точно по отвесу. Стул, который сроду не стоял параллельно туалетному столику, оказался очень прямо задвинут под него. Ее постель была заправлена. Слой песка в клетке Калибана изображал геометрически идеальную плоскость, без единого катышка помета на ней. Сам Калибан, вместо того чтобы неистово кидаться на прутья сразу по приходу Миранды, напоминая ей, что утром она опять забыла его покормить, сыто дремал в уголке. Все это как-то пугало. Миранда боялась к чему-либо притронуться. У нее был чертовски странный день, и она не испытывала ни малейшего желания сталкиваться с новыми странностями. Обычно в такой ситуации — если подобную ситуацию можно считать обычной — она позвонила бы Мерсии и ушла бы ночевать к ней. Но, увы, она сожгла этот консольный мост.
Разумеется, «чистильщики» из МИ-5 обычно до крайности педантичны, но они больше привыкли обыскивать чистенькие офисы и посольства, а не сиротские спальни, так что не следует их винить, если они немножко прибрались перед уходом. Искали они, конечно, меня. Но я был надежно укрыт в ее сумочке.
Миранда застенчиво шагнула в свою комнату, словно гость в чужом монастыре с совершенно неизвестным уставом. Может быть, она все так и оставила, уходя. Может быть, это был такой роковой день — от Барри до Фердинанда в течение двадцати четырех часов, да еще и с Флиртом посередине. Но, кажется, нет. Может быть, если за день происходит много всего разного, изменяется твой взгляд на мир. Попытавшись вспомнить все, что с нею произошло, Миранда почувствовала изнеможение. Уронив сумочку со мной у кровати, Миранда осела на аккуратно застеленное покрывало. Она посмотрела на единственное место в комнате, которое все еще выглядело привычно. На потолок. Миранда вообразила, как Фердинанд возвращается в свои стерильные апартаменты, проклиная себя за то, что даже не поцеловал ее. Что-то не сходится. Скорее всего, он сейчас сидит в каком-нибудь ночном клубе с парой цыпочек под боком. Она вспомнила о Мерсии и Флирте, но не смогла понять, почему в баре чувствовала себя обманутой. Ужасно неуютно было лежать на своей кровати в своей комнате, ставшей такой странной. Надо было поцеловать его, надо было. Она представила себе, что Фердинанд ее целует. Его волевой подбородок мягко прижимается к ее подбородку, а губы у него теплые. Этот миг, когда тобой обладают, держат в крепких объятьях. Она вздохнула. По-настоящему приятными в ее жизни были только сожаления о том, что могло бы быть. К чему они? Скорее всего, для него она была всего лишь лирическим отступлением, небольшой экскурсией на «оборотную сторону» жизни. Птица высокого полета чиркнула крылом по гребню волны. Он никогда не позвонит. Не думай о нем. Не надо.
