Люди предпочитают отвечать утвердительно, говорилось в «Идиотическом руководстве по менеджменту», поэтому задавайте вопросы, которые предполагают утвердительный ответ. Вспомнив об этом, мистер О’Шейник сбился. Он взглянул на мисс Браун, но та, кажется, не собиралась отвечать ему. При виде Миранды, сидящей в его кабинете и всеми силами пытающейся изобразить раскаяние, ему вдруг на минутку захотелось, чтобы они поменялись местами. Чтобы его наказывала эта молоденькая женщина. Наверное, она изводила бы его безжалостными колкостями и презрением. Мистер О’Шейник представил, как она говорит ему, что он непослушный и гадкий. Как она говорит, что сейчас его выпорет, и начинает очень сильно хлестать его в каких-то сантиметрах от его мужской гордости. Она разденется до лифчика и штанишек, а его заставит оголиться. Потом она возьмет с его стола шипастый стебель розы и будет стегать его обнаженные ягодицы, пока из царапин не покажется кровь.
Миранде стало как-то неуютно. Она не понимала, должна ли ответить на последний вопрос. Она не думала, что мистер О’Шейник хотел бы услышать от нее правдивый ответ, но он стоял, не говоря ни слова, пыхтел и смотрел на нее что-то уж очень долго.
Мистер О’Шейник закрыл глаза, плечи его затряслись. В солнечных лучах блеснуло облачко осыпающейся перхоти. Он сжал губы и с силой втянул в себя воздух. Снова открыл глаза. Миранда выглядела достаточно озабоченной. Одернув фалды своего пиджака, мистер О’Шейник откашлялся.
— Думаю, сказанного достаточно. Опозданий больше не будет. Я понятно выразился? — Он кивнул, и Миранда встала. Она уже подходила к дверям, когда начальник снова заговорил: — Мисс Браун, мне хотелось бы, чтобы вы прямо сейчас высекли… — при этом слове опять нахлынули волшебные видения, и он закашлялся, скрывая неловкость, — …я хочу, чтобы вы прямо сейчас высекли на скрижалях своей памяти напоминание о том, что добросовестная работа хорошо вознаграждается. — Мистер О’Шейник поздравил себя с тем, что удалось выпутаться из фразы и приплести еще одно из золотых изречений менеджмента. «Следуя Принципу Пряника, старайтесь употреблять слова-„морковки“, такие как „вознаграждение“». Эту жемчужину в навозной куче он позаимствовал из бестселлера номер один, «Покровительственные обороты в менеджменте для абсолютно беспомощных задниц».
* * *
На подземной автостоянке напротив Ламбетского дворца Перегноуз и Фердинанд смотрели на приземистый, глянцевый, темно-зеленый кузов «бентли» модели «Continental GT». Склонившийся над двигателем механик что-то мурлыкал.
— Можно было обойтись и чем-нибудь попроще, — ухмыльнулся Фердинанд, — но раз наш департамент готов платить…
Перегноуз смотрел на авточудо с той забавной смесью недоверия и безразличия, которая встречается только у тех, кто никогда не сидел за рулем. Они с Фердинандом два часа ждали в техническом отделе, пока им готовили машину. Почти все время он просто сидел и полоскал рот холодным кофе, так что язык начал оживать. Надеясь, что у них не завяжется разговор на автомобильную тему, в которой ничего не смыслил и всегда притворялся, что ему это скучно, Перегноуз спросил Фердинанда:
— Я что-то не пойму, о какой сладкой приманке шла речь?
— Это Крапп Маррена пошутил. Во время холодной войны у русских бытовало такое выражение. В КГБ был отдел, целиком состоящий из красивых девушек. Единственной их задачей было соблазнять иностранных дипломатов, персонал посольств, бизнесменов и прочих. К сожалению, молодость и красота не всегда подразумевают ум и хитрость, и большинство этих «наташ» действовали так грубо, что нужно было еще здорово постараться и действительно выпить ведро водки, чтобы случайно о чем-нибудь при них проговориться. Поэтому в те дивные дни холодной войны наиболее сексуально активные дипломаты специально приезжали в Москву, чтобы бесплатно поразвлечься. Все подавалось как дезинформационная операция по внедрению под прикрытием… Ладно, тогда это считалось ужасно смешной шуткой.
— И теперь вы собираетесь стать сладкой приманкой. Вы намерены соблазнить объект, Миранду.
— Романтически ухаживать, — очень серьезно поправил его Фердинанд. — Ведь не в секс она не верит, а в любовь.
— А вот это я не очень хорошо понимаю. Так что же?
— Вы читали ту книгу. Любовь — это почти идеальный способ сдерживания и подавления идеалистов и революционеров. И единственная причина, по которой этот способ может не сработать, — если люди поймут, что любовь контролируется чужими умелыми руками, а не поэтически рождается в пылких сердцах. Пусть изощряются в попытках поиметь друг друга, тогда у них не останется времени и сил, чтобы поиметь Государство.
— Да, но все это выглядит как типичный бред о всемирном заговоре, это же для людей с отклонениями. Никогда не найдется так много уверовавших в эту теорию, чтобы опровергнуть традиционные представления о том, что любовь существует. Если вы оказываете так много чести этой идейке, столь остро на нее реагируя, то разве нет опасности тем самым лишь подтвердить ее истинность?
— Послушайте, Перегноуз, — сердито сказал Фердинанд, — вы хоть понимаете, чем занимается наш сектор Y?
— Шпионажем? — с надеждой предположил Перегноуз.
— О, да вы попали не по адресу, — сочувственно откликнулся Фердинанд. — Мы не собираем информацию. Мы ее распространяем. Мы сочиняем выдумки. Пускаем слухи. Мы изготовители сплетен. Мы производим заготовки для толков и пересудов. Мы поставщики дезинформации. Поэтому, видите ли, мы до ужаса много знаем обо всех этих теориях всемирного заговора. Это естественно. Большую часть из них мы сами и состряпали.
Питер кивнул и почувствовал, что его пробирает малодушная дрожь. В его книгах о шпионах, если агент начинал раскрывать кому-то глаза на закулисную реальность, то исключительно потому, что был уверен — утечки информации не произойдет, поскольку слушатель будет убит не далее как страниц через пять. В реальной жизни, как подозревал Питер, стреляют сразу, не входя в излишние подробности, но тогда читатель будет разочарован, что никто ему толком не объяснил, в чем тут дело. Все больше пугаясь, Питер уже хотел, чтобы Фердинанд остановился. То, чего не знаешь, не может тебе повредить.
Фердинанд продолжал:
— Теории о всемирном заговоре очень полезны для любой власти, потому что они внушают людям благоговейный трепет по отношению к Государству. Мы нагнетаем всяческую паранойю, чтобы держать народ в страхе перед тайным могуществом властей. Факты таковы, что правительства и другие властные структуры не в состоянии сделать и половины того, что они, по слухам, делают, но именно благодаря слухам кажется, что у них гораздо больше возможностей и гораздо более длинные руки, чем на самом деле. Именно поэтому мы — такой филиал нашей военной разведки, о котором никогда не пишут и не упоминают, о котором даже слухов не ходит. Ведь мы слишком много знаем о таких вещах и знаем, с кем иметь дело. Мы служим под знаменами дезинформации и введения народных масс в заблуждение. И поэтому, — многозначительно сказал Фердинанд, приподняв бровь, — сплетничающий букинист вроде вас так полезен для нашего отдела, и поэтому же на нашу долю выпало заниматься проблемой той книги.
