— Ну… там… рублей пятьдесят осталось, — наконец, разродился Толя ответом, до этого еще секунд сорок старательно изображая передо мной крайнее смущение.
Я мысленно сосчитала до десяти, а когда это не помогло (и поглядела бы я на того, кому это может помочь!), резко выдохнула. Исключительно, чтобы не перейти на ненормативную лексику, которой я в силу выбранной профессии владела на уровне продвинутого филолога (чего только у нас на работе во время мозговых штурмов не наслушаешься). Не поймите меня неправильно: я отнюдь не жадина, и зарабатываю достойно, на пятерых Толиков хватит. Но зарплату я получила три дня назад. Кроме того, в заначке должны были остаться средства еще от прошлой и позапрошлой зарплаты, и весьма приличные, надо сказать. И вот теперь мне сообщают, что весь мой наличный капитал составляет пятьдесят рублей! Да мне этого даже на проезд в метро не хватит! Поэтому я задала самый естественный в такой ситуации вопрос:
— Где деньги?
Как пионер на линейке, Толя торжественно отрапортовал:
— Закуплена краска, мастика, плитка обычная, плитка бордюрная, сорок рулонов обоев…
Не дослушав до конца, я опрометью бросилась в библиотеку. И действительно, о ужас! Там вольготно расположились банки с краской, непонятного назначения ящики, наборы кистей и пресловутые рулоны. Даже не знаю, сорок их там было, тридцать или пятьдесят — пересчитать желания не возникло. Мои надежды выспаться окончательно развеялись. Единственной кроме кухни, не затронутой ремонтом площадью, в моей квартире остался коридор, но ночевать по соседству с туалетом и на сквозняке мне не улыбалось. Извините, хронический бронхит. Подарок со времен студенческих походов на байдарке.
— И как ты это все сюда допер? — мрачно поинтересовалась я у Толика, разглядывая пирамиду из жестянок с олифой и водоэмульсионкой.
— А я сразу с доставкой заказал! Через Интернет! Знаешь, как удобно! Даже из дома выходить не пришлось, мне все сюда принесли.
Услышав про Интернет, я застонала уже в голос. Представляю, какую цену содрали с Толи за столь оперативную доставку стройматериалов на дом. А я-то, наивная, думала, что этот неандерталец не знает, с какого бока к компьютеру подходить! А у него уже полномасштабные закупки по сети! И блин, на мои средства!
Толик, увидев выражение моего лица, перестал сиять свеженачищенным пятаком и оперативно дематериализовался. Чтобы не грохнуть благоверного и не загреметь по уголовке, у меня в запасе было всего два варианта. Первый — влить в себя не меньше, чем полбутылки водки. От такой дозы я обычно срубалась и уже через пять минут дрыхла сном праведника. Но кто даст мне гарантию, что после такого стресса я, напротив, не начну бузить и выяснять, кто есть ху? А действия, совершенные в состоянии алкогольного опьянения — это отягощающий факт, это я еще из институтских лекций по праву запомнила. Если уж и линчевать Толика, так только по-трезвому, иначе никак.
Оставался второй вариант. Я подошла к телефону, набрала знакомый номер и сказала: «Сегодня я ночую у тебя». И повесила трубку.
Еще слегка приоткрыв завесу над своей личной жизнью, сообщаю, что на данный момент у меня есть два верных друга — Темка и Машка. О Машке речь пойдет позже, а о Темке, поскольку именно к нему я и отправилась, сейчас.
Темку я в свое время обнаружила в студенческой столовой за попыткой прожевать бифштекс, не уступающий в прочности подметке армейского сапога. Представьте себе картинку — высокий, плечистый, излишне физкультурой не изуродованный шатен, да к тому же и очкарик. Верный способ сделать так, чтобы я начала сходить с ума от парня — это надеть на него очки. Не знаю в чем тут фокус, пусть психиатры разбираются, если это их вдруг волнует. Но в Темку я влюбилась сразу и бесповоротно.
Мы проводили вместе дни и ночи, Темка вдохновенно вещал мне о проблемах спектроскопии и последних литературных новинках, а я заглядывала ему в рот и слушала, слушала его бархатный с сексуальными нотками голос. После пивных вечеров мы неоднократно засыпали в обнимку на диване в его однокомнатной квартире, но — исключительно по-братски, без всяких там намеков на интим. Скажу больше: хотя практически все вокруг, включая моих родителей, считали нас с Темкой любовниками, мы за все время нашего знакомства поцеловались всего два раза. Первый раз — когда он приволок на мой день рождения полное собрание сочинений Дика Френсиса, от книг которого я в ту пору сходила с ума. Я просто подставила щеку для поцелуя, и изрядно растерявшемуся Теме ничего другого не осталось, как неловко ткнуться в нее губами. Второй раз — когда он прилетел в дичайшей радости, исполнил на столе джигу и сообщил, что лаборатории, в которой он чего-то там изучал, выдали грант, и большая часть этого гранта пойдет именно на его исследования. Третий раз, я думаю, произойдет, когда Темке вручат Нобелевскую премию за мировое открытие в области биохимии. Ждать осталось недолго, каких-нибудь пять-десять лет.
В чем тут была загвоздка — не знаю. Удивительнейшее открытие, и слегка обескураживающее, я вам скажу, обнаружить, что мужчина действительно в первую очередь ценит в тебе друга, а женщину, в лучшем случае, снисходительно принимает. Но через пару лет я привыкла к Теме, к его полной безвредности в вопросах межличностных отношений, и даже стала этим пользоваться. Мы, например, запросто могли отправиться в магазин, чтобы выбрать мне вечернее платье для какого-нибудь особенного свидания, или обсудить вопросы мужской психологии очередного моего поклонника. Кроме того, Темка сделал операцию, и очки стали ему не нужны, так что половину очарования в моих глазах он разом потерял. Поэтому наличие у Темы подружек и любовниц, относительно которых уже он спрашивает у меня совета, меня нисколько не огорчает. Потеряв потенциального любовника в лице Темы, я приобрела несравненно больше. Можно сказать, брата. И вообще: чем дальше, тем больше я предпочитаю высокоинтеллектуальную беседу с симпатичным мужчиной за чашечкой кофе бурному и качественному сексу с ним же, неповторимым. То ли возраст начинает сказываться, то ли раньше мне не везло на собеседников.
У Темки я появилась около девяти вечера. Будущий нобелевский лауреат впустил меня, прошел на кухню, покопался в недрах холодильника и спросил:
— Тебе что? Пива или чего покрепче?
— Хочу пить долго и до отупения, — ответила я, с ногами забравшись на мягкий кухонный уголок.
— Тогда пиво. Вино или ликер на тебя сейчас можно не тратить. Завтра на работу?
— Угу.
— Могу сварганить кровавую Мери. От нее у тебя похмелье меньше, чем с пива.
— Темка, делай, что угодно, только побыстрее. Иначе будешь выводить меня из истерики. Если я сейчас срочно не потупею, то однозначно взорвусь.
— Тупеть ты начинаешь, как только теряешь контроль над ситуацией, а так как ты относишься к числу легко возбудимых и крайне эмоциональных особ, то это происходит у тебя частенько, прими как факт.
— Академик, я на взводе. Если еще и ты будешь надо мной прикалываться, я точно взбешусь.
— Тише! Не фырчи, как кипящий чайник. Готово, держи свой опиум для народа. Закусывать будешь? Понятно, опять на пьяных калориях останешься. Но на твоем месте я бы в себя чего-нибудь забросил. У меня, между прочим, сегодня котлеты. И настоящее картофельное пюре. Сам картошку чистил, никаких суррогатов из пакетика. Ну что, соблазнишься?
