— Шутка! — громко заявила я, а когда матушка и Пол облегченно выдохнули, добавила: — На самом деле я траву вот уже с год не курю. Чего-то не вставляет, да и приход какой-то дурацкий. Вместо того чтобы новую серию написать, хочется кому-то морду набить. Да и пушеры вконец обнаглели, сволочи! Вы бы знали, за сколько они свое сено предлагают! А выдают, между прочим, за натуральную афганку!
Уф, кажется, я вспомнила все наркоманские термины, какие только слышала в своей жизни. Не гарантирую, что употребила их правильно и в нужном порядке, но думаю, маменька и Версальски в этой сфере тоже не специалисты. Так что сойдет для сельской местности.
После этой тирады мать смотрела на меня как истинный коммунист на врага народа. Пришлось еще раз уточнить:
— А спиртное мне и правда противопоказано. Печень, знаете ли, пошаливает. Сказывается бурная молодость. Стоит только выпить коньяка или водочки, тут же дикая боль в правом подреберье и понос! Да-да, именно так! Все врачи говорят, что это довольно нестандартная реакция, я где-то с месяц назад сдавала анализы…
Пока я в подробностях описывала, на что именно были похожи эти самые анализы, Версальски трижды сменил цвет лица. Переходные стадии приводить не буду, зато вот конечная меня порадовала: физиономия Пола приобрела землисто-желтый оттенок, точь-в-точь как описываемые отходы моей непростой жизнедеятельности. Тарелку с едой он тоже на всякий случай от себя отодвинул. Видимо, у него на коньяк другая реакция, нежели описанные у меня симптомы. Впрочем, как любил говаривать мультяшный людоед Шрек, «лучше спереди, чем сзади».
— Лайза! — наконец не выдержала маменька. — Сколько можно расписывать нам всякие гадости! Мы же за столом! Оставь свои штучки раз и навсегда!
В знак покорности я склонила голову над тарелкой и задумчиво поковырялась в ней. Выбранный матушкой для сегодняшнего обеда сорт макарон напоминал червячков опарышей, о чем я задумчиво и сообщила окружающим. А еще, припомнив прочитанные в детстве книги, с воодушевлением рассказала, как с их помощью лечили гнойные раны в концлагерях для военнопленных. Версальски, поднесший ко рту вилку с нацепленными на нее макаронами, отчего-то есть их не стал и положил обратно. А я, закончив лекцию, напротив, смачно схряпала штучек десять за раз. Полу стало совсем тоскливо.
— Лайза, мы же с тобой договаривались! — тоном, не предвещавшим лично мне ничего хорошего, обратилась ко мне маменька.
— Да? — Состроив невинную физиономию, я подцепила очередную порцию макарон.
— Ты, кажется, забыла, ради чего все это затеяно. Поэтому напоминаю: Пол был столь любезен, что согласился принять твое приглашение на обед и развеять твою хандру, вызванную тем, что тебя бросил жених. Так что веди себя прилично, не позорь меня перед коллегой!
Тут настал мой черед поперхнуться маменькиной стряпней. Ну это уже вообще ни в какие ворота не лезет! Значит, это уже моя личная инициатива — притащить этого мозгляка в нашу квартиру, чтобы он развлекал меня в отсутствие Леши?! Ну просто обалдеть можно! Ладно, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Он собирался веселить меня? Вот пускай и приступает!
— Да, признаюсь, этот ужасный скандал вывел меня из себя. Я действительно чувствую себя подавленной. Поэтому, Поля, — мне ведь можно вас так называть? — так вот, Поля, я была бы крайне признательна вам, если бы вы смогли поднять мое настроение. Вы ведь именно для этого сюда пришли?
Мать опять шикнула на меня, но на этот раз гораздо тише, из чего я сделала вывод, что еще немного — и мои реплики перестанут ее бесить. А вот Версальски как-то очень недобро посмотрел на меня, видимо, роль клоуна по вызову его нисколько не прельщала. За это, между прочим, пускай матушку благодарит. Это ведь она так «ловко» на меня все стрелки перевела, вот теперь пускай и расхлебывает последствия!
Некоторое время мы сидели молча, лишь слышалось тихое позвякивание вилок о тарелки. Развлекать меня никто не спешил, несмотря на все обещания. Впрочем, замуж тоже звать не торопились. Ну вот, зря я, что ли, во все розовое вырядилась? Сижу тут, понимаешь, жду предложения руки и сердца. А оно все не следует и не следует.
Может быть, потенциальному жениху еще что-нибудь рассказать о своем прошлом? Глядишь, и оттает… но тут инициативу перехватила маменька. Словно спохватившись, что атмосфера за столом далека от непринужденной, она принялась рассказывать о моем детстве. Не скрою, мысли у нас с ней работали в одну сторону, только зачем же было так глубоко копать и рассказывать какому-то постороннему господину о том, как я барахталась в пеленках и агукала беззубым ртом, пуская пузыри? Разумеется, это более безопасно, нежели рассказ о больничных процедурах, но не сказать, чтоб сильно приятнее. По крайней мере лицо Пола вновь приняло кислое выражение. Понятно, милые сердцу любой матери истории о младенцах мы не перевариваем. Что ж, примем на заметку, авось когда и сгодится.
Наконец, сообразив, что она рассказывает явно что-то не то, маменька бодро предложила Полу поведать что-нибудь о себе. Тот безо всякого энтузиазма нудно отбарабанил некое подобие краткой автобиографии. Не был, не состоял, не привлекался… То есть звания, научные работы, материальное и семейное положение… Скучно, господа, ни задора, ни изюминки! С таким жить — через пару лет сама прокиснешь, как залежавшийся кефир.
— А у вас было много женщин? — решила я добавить перчика в наш пресный застольный треп.
Маменька тут же напряглась, а Версальски, как ни странно, напротив, польщенно улыбнулся.
— Я — зрелый мужчина, поэтому в моей жизни было достаточно подобных эпизодов, — не без гордости поведал он.
— Пальцев на руках хватит, чтобы пересчитать? — тут же поинтересовалась я.
Версальски хищно сверкнул глазами в мою сторону, после чего приблизился и произнес:
— Значительно больше. Думаю, Лайза, вы будете понятно удивлены, когда мы с вами получим возможность познакомиться друг с другом несколько ближе.
— Так чего ждать? — радостно заявила я и передвинула свой стул вплотную к нему. — Вот мы и стали ближе! И чем вы меня удивите?
— Очаровательная шутница! — произнес он сквозь зубы и внезапно сгреб меня к себе на колени.
От неожиданности я едва не охнула. Впрочем, маменька моя тоже не лучилось счастьем при виде вольностей, которые позволял себе ее протеже. Этим-то я и решила воспользоваться.
— Мама, а тебе не кажется, что Поля несколько спешит? — промурлыкала я, одновременно освобождаясь от довольно-таки сильного захвата Версальски. Тот, впрочем, отпускать меня не спешил. Более того, воспользовавшись тем, что матери не была видна моя спина, тут же запустил руку под майку. Пришлось словно бы невзначай упереться локтем ему в кадык. Только после этого импортный проходимец догадался, что лучше бы мне не мешать и дать возможность спокойно сесть обратно на свой стул.
Однако маменька повела себя довольно странно. Вместо того чтобы погрозить Версальски пальцем и намекнуть, что в порядочных домах Лондона и Парижа так себя с невестами не ведут, она вдруг, сославшись на срочный телефонный звонок, который ей кровь из носу надо сделать прямо сейчас, смоталась из кухни, оставив меня наедине с этим уродом.
