Вскоре я вышла от Степаныча, вооруженная описанием его жильца. Пришлось побиться со стариком, который весь внешний вид своего огорчителя сводил к слову «козел». Но в результате я получила: лет 30–35, высокий, зовут Женей, волосы темные, коротко остриженные, одет в белое, на пальце перстень с темным камнем, разведен (по его словам). Вот и все, а в остальном — козел.
Позвонила с уличного автомата Ирине из шейпинг-центра, застала ее дома. Хорошо работать бухгалтером, честное слово.
В сомнамбулическом состоянии — она еще и не проснулась! — Ирина уточнила мне адрес Гудковой и дала номер ее телефона.
Звонить Гудковой я не стала, попробуем взять внезапностью, а если ее не будет дома, будем считать, что принцип внезапности не сработал.
Нужный дом оказался из новых да престижных — четырехэтажный, четырехподъездный. Почему-то без лифта, квартира — на последнем этаже, и я поволочилась по ступенькам. Какая, к чертовой матери, престижность, когда на стенах, окрашенных голубенькой красочкой, выковырены совсем непрестижные слова.
Бронированная дверь с панелями темного цвета, слева на стене — домофон. В него-то я пальчиком и ткнула. Шагов слышно не было, дверь отворилась, и я увидела полную крашеную блондинку в ситцевом платьице, в больших очках и стоптанных тапочках.
«Любопытно, — подумала я, — это мадам Гудкова или ее верная Жануария?»
— Здравствуйте, вы Ирина Гудкова… — нейтрально протянула я.
— Это я, здравствуйте, — приветливо и весело ответила она.
«Уборкой занимается!» — а по-другому я решить и не могла.
— Меня девочки просили зайти, из шейпинг-центра, они волнуются. — Я убеждена, что умею говорить таким застенчивым и робким тоном.
— Заходите-заходите.
Я и зашла, но застыла сразу же за порогом — мне в колено ткнулся холодный нос задумчивого буль-мастифа. Я не стала врать: «какой чудный песик» — ни фига не чудный, такой же противный французский бульдог, только перекормленный.
— Уйди, Малыш, не приставай. — Нина топнула ногой, буль-мастиф тяжело вздохнул и лег на пол.
Мы прошли по коридору под блестящим алюминиевым потолком вдоль теплых пробковых стен по паркету мербау. Слева осталась кухня за дубовой дверью, и мы вошли в зал с электрическим камином и кожаными диванчиками. На светлого дерева круглом о трех ножках журнальном столике стояла в рамке фотография. С нее улыбалась молодая девчушка.
— Садитесь. Как вас зовут? — Хозяйка тяжело плюхнулась, выставив вперед квадратные коленки.
— Татьяна.
— Ну а я Нина… Ой, а может быть, кофе?
— Нет-нет, я ненадолго. — Я-то просто вежливо ответила, но хозяйка и не собиралась соображать насчет угощения, и с довольной улыбкой кивнула головой.
— Нина, мне предложили работать внештатным инструктором в «Диане», у меня куча знакомых в секциях, в руководстве, вот и Ирина — знаете? — главбух попросила зайти узнать, не заболели ли?
— Нет-нет, все хорошо, передайте Ирине спасибо за заботу, я не заболела, даже наоборот…
— Выздоровели? — наивно спросила я. Эта тетка начала меня бесить.
— Нет, просто я… — Она замялась и даже чуть-чуть покраснела — честно! — потом вздохнула, взмахнула рукой и выпалила: — Я замуж собираюсь, вот!
— Поздравляю! — с ударением произнесла я, а про себя тут же отметила: Нине сейчас точно не до Попова, а жаль — удобная была версия. Так не хотелось в Радищево переться, а придется, Танечка.
— Ну, мне, наверное, пора, — сказала я и стала выбираться из недр дивана.
— Да посидите еще, Татьяна! А вообще-то нет, идемте на кухню. — Нину прорвало, сейчас на мою голову просто обрушится куча эмоций и ненужной информации. Я встала и, стараясь выдерживать гримасу поприветливее, пошла за хозяйкой.
Моднявая кухня — металл и дерево, хороший кофе, ужасное бабское ля-ля минут на сорок.
Вышла я от Нины с распухшей головой, по дороге наступив на ухо Малышу, чего он и не заметил. Как ни трясла головой на лестнице, а все равно вертелось никчемное: он помоложе будет, ах, жизнь трудную прожил, ах, дочка без ума — даже ревную (хи-хи), ах, звоните, ах, приглашаю.
Выходя из подъезда, сразу ткнулась носом в букет роз — честное слово! За розами стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, что-то латиноамериканское было в его лице. Везет же кому-то. По брошенному на меня взгляду сразу стало понятно — бабник. Так что, может быть, и не очень кому-то повезло.
Мы расшаркались и разошлись.
Приятный мужчина. И Нина со своей болтовней сразу вылетела из головы.
Подошла к «девятке» и вздрогнула — рядом стоял «Фольксваген-Гольф» серебристого цвета. Совсем вылетел из головы тот резвый Игорек, неужели это он? Я оглянулась: не видно его, страстного, нигде; еще раз присмотрелась к «Гольфу» — правое переднее крыло ровное, без следов ремонта, а он хорошо ударил туда головой. Значит, не его машина. Стареешь, Таня, не нервничай. Аккуратно выехала и помчалась к казино. Оно открылось уже, судя по моим брегетам.
Я легко поднялась по ступеням на крыльцо, улыбнулась охранникам, поздоровалась и направилась в зал.
У ближайшей рулетки напрягался одинокий клиент, я прошла в административный коридор.
Ермаков сидел в одиночестве за столом и, сморщив лобик, в расчерченном сеткой листке ставил крестики, составляя график дежурств. Считал дни по пальцам левой руки, шевеля губами, и был очень занят.
— Привет, Алексей Петрович!
— Привет, есть новости?
— Не-а, но есть вопросы.
— Срочно?
— Конечно. Дыру в потолке заделали?
— Сегодня должны, а тебе-то что?
— Степанычу обещала.
— Не твое это дело. У тебя своих забот выше крыши. Или, может, еще одну дырку нашла?
— Пока нет! — Я села напротив Ермакова, пододвинув кресло, и, навалившись на стол, почти ткнулась лбом в его лоб, уже взмокший от сложных дум.
Он растерянно заморгал:
— Чего тебе?
— Так где Попов? Я же должна знать, а то пропадают клиенты, а мне дают задания их найти, но ничего не говорят. Колись, Петрович!
Ермаков, вытянув шею, через меня посмотрел на дверь, потом на телефон, засопел и конфиденциально шепнул:
— Пропал.
— Ты или он?
— Он пропал. Перестань хохмить!
Я села свободнее, достала сигарету, закурила.
— Давай подробности, Петрович.
Ермаков отложил лист дежурств в сторону, посмотрел на меня с досадой и начал терпеливо рассказывать:
— Вчера до обеда он был здесь, постоянно созванивался с Телегой, до тебя несколько раз пытался дозвониться. Потом уехал домой обедать. Приехал Телега, Володьки нет, я позвонил к нему домой, жена говорит, что не приезжал. Ну, думаю, может, по делу заехал куда-то, а Телега сразу же дал команду своим — посмотреть. Потом звонят, говорят, что зарегистрирован на московский рейс, улетел, значит. Пока мы чухнулись, он уже час как по столице бродил. Ищи его теперь. Вот так-то.
