— Скажи, Агриппина, — осторожно поинтересовалась Соня, — а как долго вы слышали вопли вашего привидения?
— Дня три-четыре выло, а потом… Вот уж три дня, как его не слышно, — добросовестно припомнила та. — Может, это не наше привидение?
— Как не ваше? — удивилась Соня.
Нет, от этой девчонки можно ожидать чего угодно! Просто голова кругом. Хоть и маркиза, а до сих пор в голове каша по-российски. Оказывается, привидения бывают «наши» и «не наши»!
— Ну, из какого другого замка. Заблудилось в чужом месте, вот с перепугу и выло. А потом ночью как-нибудь нашло выход. Или за ним пришел кто из своих…
— Ну и выдумщица ты! — не выдержав, прыснула Соня, но заставила себя собраться с мыслями. Если Агриппина не понимает серьезности случившегося, то придется Софье заняться расследованием. — Уж если что и нужно проверить, так это подземелье под вашим замком.
— Как это, проверить? — всполошилась Агриппина. — Я и наверху-то не во всех комнатах была — не по себе мне в них. Какие-то цветы засохшие, картины со страшными лицами, ровно вурдалаки какие… Так и мнится, где-то мертвец забытый остался. А уж куда-то в подземелье спускаться… Да я со страху помру!
К тому же мосье Антуан так в себя и не приходит…
Ох, чего это я, совсем о муже забыла. Надо пойти посмотреть, как он, может, в сознание пришел.
— Я с тобой, — сказала Соня.
— И правда, пойдемте вместе, Софья Николаевна, мне одной нынче не по себе. Все-таки, когда Эмиль дома, чувствуешь себя куда спокойнее.
«Как, однако, странно порой поворачивается жизнь, — думала Соня, идя вслед за Агриппиной к комнате маркиза де Барраса. — Слуга-насильник, который совсем недавно был для несчастной девушки воплощением ужаса, теперь не только ее любовник и друг, но вообще единственная опора в этом огромном неухоженном замке. Понятное дело, она совсем еще девчонка. Очутилась в незнакомом месте, среди чужих людей, языка почти не знает. Тем более что до сей поры за нее все время думал кто-то, разве что за исключением хозяйственных мелочей, а она лишь чужие указания исполняла… Ах, неужто мое сиятельство лучше! Обе мы с нею нежданно-негаданно в переплет попали, хоть и каждая по-своему. Тут с самим чертом подружишься. Да и я тоже хороша, оставила Агриппину одну. Думала, под присмотром маркиза, такого на вид крепкого старичка, а оно вон как повернулось…»
Несколько недель назад маркиз Антуан де Баррас выглядел достаточно здоровым стариком, несмотря на свои восемьдесят девять лет. Но теперь на постели перед Соней лежала дряхлая развалина. И на вид ему можно уже было дать не восемьдесят девять, а все сто девять лет. Будто в момент из старого Антуана выпустили всю жизненную энергию.
Странно, но жизнь в нем еще теплилась. Как будто не все дела закончил он на грешной земле.
Старый маркиз не пошевелился, ни один мускул на его лице не дрогнул, когда Агриппина склонилась над ним и позвала:
— Мосье Антуан!
— А он не умер? — шепотом спросила Соня.
— Сейчас проверим. — Агриппина сунула руку в карман передника и приложила зеркало к губам старика. — Дышит. Третий день он так. Пробовала лекарство дать — мадам Фаншон прислала, да он губ не разжимает.
Она тяжело вздохнула.
— Бедный мосье Антуан! Такой все был с виду здоровый, а тут… словно опоил его кто смертельным зельем…
«Зельем!» — отозвалось в мыслях Софьи и тут же пропало. Что за мысль пыталась прорваться в ее взбудораженный ум? Она в какой-то момент действительно подумала, что маркиза отравили. Но кто? Вряд ли Эмиль. Да и зачем ему? И уж тем более не Агриппина.
При всех своих привычках и странностях, она девочка добрая и богобоязненная. К маркизу испытывает чувство глубокой благодарности…
Словно в ответ на Сонины размышления, та, которую лежащий на кровати старик сделал маркизой, женившись на ней, проговорила со слезами в голосе:
— Очнитесь, мосье Антуан! К вам княжна Софья Николаевна приехали, повидаться. Вы же недавно о ней спрашивали. Мадемуазель русская княжна.
Последнюю фразу Агриппина повторила по-французски, видимо, копируя самого маркиза де Барраса, и у нее получилось так похоже, совсем без акцента, что Соня подумала: «У девчонки хороший слух.
Вон как она копирует французское произношение.
Непременно поучу ее языку… Странно, о чем только не думается у постели умирающего!»
Погруженная в свои размышления, она пропустила момент, когда Агриппина, до того безуспешно подносившая ко рту больного ложку с лекарством мадам Фаншон, вдруг проговорила:
— Вот молодец, выпил! Еще глоточек, еще! Мосье Антуан выздоровеет. Зачем же ему лежать да болеть, когда мы все переживаем да сокрушаемся…
Можно подумать, маркиз понимал то, о чем говорила Агриппина. А она все щебетала по-русски, все уговаривала его.
— Здравствуйте, мосье Антуан, — сказала Соня на родном языке больного.
Ресницы его затрепетали, и он с видимым усилием открыл глаза.
— Княжна, — еле слышно прошелестел маркиз, — вы явились на мой зов! Господь услышал мои молитвы.
Он сделал попытку подняться, но это ему никак не удавалось. Агриппина ловко приподняла супруга и подложила подушку под его спину.
— Хорошая девушка, — похожая на гримасу улыбка тронула его губы. — Жаль, что я так стар, не могу оценить… по достоинству.
Внезапно он беспокойно повел шеей, словно услышал какой-то тревожащий его звук, хотя Соня могла поклясться, что ничто в замке не нарушало тишину.
— Флоримон! Флоримон здесь.
— Нету Флоримона. — Уж это-то Агриппина поняла и воспользовалась моментом, чтобы опять заставить маркиза выпить ложечку лекарства. — Откуда ему здесь взяться?
Маркиз, понятное дело, ничего из ее слов не понял. Взгляд его снова отыскал Соню.
— Флоримон приходил! Ночью. Заставил выпить… морфий.
— Как — морфий? — не поверила Соня. — Зачем ему понадобилось поить вас морфием?
— Может, и не морфий, но какую-то отраву, после чего я сделался игрушкой в его руках.
— Что он говорит? — спросила Агриппина — волнение Антуана де Барраса передалось и ей. Те несколько фраз по-французски, которые ей удалось освоить, пока еще не способствовали пониманию его бессвязной речи.
— Потом я тебе все расскажу, — сказала ей Соня и опять заговорила с маркизом на его языке. — Вы показали ему вход в подземелье?
— Показал, но не все хитрости. Просто не успел.
Уж больно любимый сынок торопился. Не рассказал, как открывать потайную дверь изнутри и на что нажать, чтобы люк подземного хода не заклинило. Потерял сознание… Кто принес меня в постель?
— Маркиз спрашивает, кто уложил его в постель, — перевела Агриппине Софья.
