Участники экспедиции стали складывать вещи на повозку, и Ян пристроил свой узел с краю так, чтобы его в любую минуту можно было снять. Но возле телеги постоянно кто-то крутился, и возможности для побега никакой не было. Сама того не зная, выручила Яна Катерина. Она как раз вышла во двор и оглядела наполовину загруженную телегу.
— А идэ намэт?
[1]
Дывытэсь, якы хмары
[2]
, а колы — хлющ?
[3]
Путь дальний…
Нет-нет, да начинала она говорить на родном украинском! Не было рядом её учителя Вадима Зацепина, чтобы напомнить: среди русских — только по-русски!
Батя согласно кивнул. Чем дольше он общался с Катериной, тем лучше понимал Черного Пашу — какая женщина! Ему самому такая не попалась.
Синбату велел принести из телеги кусок парусины, а сам Батя с Аполлоном и Алькой отправился мастерить каркас. Катерина вернулась в хату к Черному Паше, где он тоже что-то упаковывал. Словом, все оказались заняты работой и предоставили Яна самому себе, чем он немедленно воспользовался.
С околицы в сторону города вели две дороги. По какой из них идти в Екатеринодар? Ян рассудил: по самой наезженной.
Ян шел по обочине дороги, и сердце его холодила тревога: успеет ли отойти на приличное расстояние, пока его не хватятся? А если хватятся станут ли высылать погоню? Ко всему прочему, ему совершенно не нравился окружающий пейзаж — куда ни взгляни, вокруг сплошная степь! А ты посреди как на ладони, виден со всех сторон. Куда прятаться? Еще этот противный стук! Он опять оглянулся. Прямо по дороге пылила телега, запряженная парой лошадей.
ГЛАВА 2
Ольга изо всех сил вцепилась в руль, хотя Флинт и говорил, что достаточно просто править: удерживать его по курсу норд-ост.
В другое время девушка пришла бы в восторг: слово-то какое! Оно пахло приключениями, романтикой дальних морей… Наяву было и само приключение молодой флибустьер с соответствующим именем и прекрасная пленница, хрупкая, нежная (закрыв глаза, можно было представить себе и это!), волей провидения спасенная от позорного рабства. Вдвоем в лодке посреди бушующего моря… Вот только сам флибустьер не подходил на роль благородного героя, море не было бушующим, а прекрасная героиня с прибинтованным к бедру браунингом вовсе не чувствовала себя слабой и беззащитной. К тому же, судя по стрелке компаса, держала направление, как бывалый моряк.
Флинт никак не хотел отдавать ей управление фелюгой, но, простояв на холодном ветру четыре часа, он почувствовал такой озноб, что и сейчас, лежа на носу под парусиной, дрожал и выстукивал зубами, как кастаньетами. Ольга не выдержала: закрепила руль, как он ей показывал, и стала поспешно развязывать узел с теплыми вещами, переданный ей заботливыми французскими моряками. Не обращая внимания на протесты Флинта, она укрыла его двумя шерстяными одеялами и заставила хлебнуть пару глотков из фляжки доктора.
Она, между прочим, отметила его отвращение к спирту, хотя такой грубый и беспринципный тип должен был бы любить крепкие напитки.
— Это спирт! — военный эскулап-француз, как и весь экипаж, не остался равнодушным к спасенной русской красавице и старался ей хоть чем-нибудь помочь. — Как это "не надо"? Девочка, у вас на руках раненый! Мало ли: рана откроется, замерзнет, простудится. После ранения он сильно ослаб. Берите, не сомневайтесь, ещё вспомните старого доктора!
Он был прав: Ольга отказывалась сгоряча. Хоть Флинт от неожиданности и закашлялся, но дрожать перестал, даже на лице появился румянец. Но ни теплоты, ни простого дружеского участия между ними так и не появилось. Капитан-работорговец принял от Ольги необходимую помощь как должное. Только буркнул:
— Руль!
Ольга безропотно отошла. В отличие от Флинта, ей было не холодно. Офицерский прорезиненный плащ с капюшоном надежно защищал её от пронизывающего морского ветра, а толстый водолазный свитер хранил тепло. Возможно, со стороны её фигура в этом облачении казалась бесформенной, но сей факт настроения девушке не портил. Она нахлобучила поглубже козырек капюшона и даже замурлыкала что-то маршевое: бум-бум-бумбурум, бумбум-бумбурум!.. Вот только раздражение против Флинта не проходило. Она, можно сказать, спасла его от гильотины — и вот благодарность! Каторжник! Агнию, видите ли, любил! Давно умершую. Кажется, он даже огорчился, что возлюбленная умерла, а не вышла замуж за другого, — не оказалась предательницей! Как же, цель всей его жизни — мстить женщинам — теряла смысл…
Интересно, есть ли у него хоть какое-то понятие о чести, долге, любви к Родине? Как он различает плохое и хорошее? Только как то, что хорошо или плохо для него самого? А если он нападет на нее, спящую? Господи, кому она доверилась?!
Сменив в очередной раз Флинта у руля, Ольга с удивлением обнаружила, что он не улегся на свое "спальное" место, а стал для чего-то натягивать поперек лодки парусину.
— Что вы делаете? — спросила она.
— Готовлю вам отдельную каюту. Ведь аристократка не станет спать рядом с грязным работорговцем? И вы наверняка захотите заняться собственным туалетом без посторонних глаз.
Больше он ничего не сказал и по-прежнему отделывался в общении с нею лишь однозначными фразами. Лишь однажды разразился целой речью, когда поинтересовался, куда они идут.
— Как я понимаю, вы спасли меня от французского правосудия, чтобы в обмен на свободу я доставил вас домой. Куда?
— Мы возвращаемся назад, — сказала Ольга, не глядя на него.
— И куда это — назад?
— Назад, к вашему Черному Паше! К вашему хозяину, которому вы прислуживаете! В его грязную нору, где он прячет свои жертвы! — выкрикивала Ольга в лицо Флинту.
— У меня нет хозяина, — хладнокровно отпарировал он, по-прежнему глядя на море, будто девушка и не существовала вовсе. — Я — сам себе хозяин.
Он бесцеремонно оглядел её и усмехнулся.
— Небось, кажетесь себе героиней? Эдаким Спартаком в юбке? Восстание рабов, ха-ха! Что вы забыли в лагере Черного Паши?
— Там остались мои друзья.
— Какое романтическое благородство! Умеете представлять, ничего не скажешь! Я, когда вас впервые увидел, тоже чуть было на удочку не попался: так вы казались непохожей на других! Но прав был Шекспир: "Когда чертям чернейший нужен грех, они сперва нам шлют небесный образ…"
— Да что я вам плохого сделала?!
— Вы — такая же, как все женщины, подлые и гнусные создания… Кто вам рассказал о моей любви к Агнии? Кто дал вам право так жестоко шутить надо мной? Сообщить о её мнимой смерти… Вы видели её могилу?
— Я? Нет… — растерялась Ольга. — Я просто знаю… Знаю, и все!
— Откуда? Я мог бы ещё поверить в предчувствия близкого человека. Но постороннего?! Вы лжете!
