– …Экспертиза показала, что мою дочь изнасиловали, жестоко избили, так что оказалась повреждена центральная нервная система, и ее парализовало. Естественно, что после пережитого она долгое время вообще не могла давать показания, а после того как частично была восстановлена двигательная функция верхних конечностей и она начала потихоньку пытаться давать их письменно, прошло уже слишком много времени, и Геля мало что могла вспомнить о том, что с ней случилось, а возможно, что и просто не хотела вспоминать или боялась. В результате это дело, как мне потом объяснили, «спустили на тормозах», то есть оно потихоньку само заглохло. Я с самого начала не очень верила в раскрытие этого преступления… Хотела бросить работу… – Хозяйка дома снова вздохнула. – Ведь за Гелей ухаживать нужно. Но и это не выход: нам с ней надо на что-то жить. Отец Гели давно живет отдельно и практически не помогает. А с тех пор как с ней случилась эта беда, он вообще не появляется. Пришлось нанять сиделку, иначе я бы не справилась. Но вы не волнуйтесь, я в курсе ваших расценок и обязательно заплачу.
Маргарита Николаевна торопливо поднялась со стула.
– Подождите, с этим успеется, – остановила я ее. – Вы скажите мне лучше, не сообщила ли ваша дочь какие-то факты, приметы того или тех, кто это с ней сделал?
– В том-то все и дело, что нет, абсолютно ничего, – покачала головой Маргарита Николаевна. – А милиция проверяла всех, кто был в тот вечер в этом клубе, опрашивала подруг, но так ничего и не выяснила. Словом, до вчерашнего вечера не было ни одной зацепки, с помощью которой можно было бы выйти на преступников.
– Почему до вчерашнего вечера? – тут же насторожилась я. – Что произошло вчера вечером?
– Вчера мы как обычно гуляли в сквере и уже направлялись домой, собирались улицу переходить, и тут мимо нас промчалась иномарка ярко-красного цвета с тонированными стеклами. Номер я, конечно, не успела заметить, – сразу же оговорилась Маргарита Николаевна.
– Но… Какая связь между этой машиной и тем, что случилось с вашей дочерью? – удивилась я.
– Дело в том, что, когда эту машину увидела Геля, она страшно испугалась. Я поняла это сразу же по ее лицу, да и не только по лицу. Она замычала, словно хотела что-то сказать, пыталась поднять руки… Я сама перепугалась страшно! Я видела, что ей не просто страшно – она была в ужасе. Добиться от нее какого-нибудь ответа оказалось совершенно невозможным, что еще больше утвердило мою мысль, что этот автомобиль напрямую связан со всем тем, что произошло с моей дочерью.
– Ну что же, я благодарю вас за доверие, которое вы мне оказали, рассказав о вашей трагедии. Могу ли я в этом деле рассчитывать на такое же доверие, когда приступлю непосредственно к действиям?
– Да, абсолютно, я наслышана о ваших способностях. Галочка мне много о вас рассказала – и как о человеке, и как о сыщике. Так что у меня нет причин вам не доверять. К тому же, как я уже говорила, на милицию я не рассчитываю…
«И когда только Галочка успела выложить обо мне столько информации!» – с улыбкой подумала я про себя, а вслух сказала:
– Понятно. А теперь расскажите мне, пожалуйста, поподробнее об этой машине, какой она марки, может быть, какие-то особые приметы…
– Вы знаете, боюсь вас огорчить, но все дело в том, что я абсолютно ничего не понимаю в марках машин и в этом помочь вам не могу. Но я заметила, что правое крыло у нее было помято. Этого очень мало, чтобы вы ее нашли? – спросила Маргарита Николаевна.
Хотя и не хотелось мне в этот момент ее расстраивать, но пришлось признать, что этого действительно очень мало: в Тарасове может быть несколько сотен заграничных «птиц» красного цвета с подбитыми крыльями. Но тут у меня возникла мысль, что есть шанс попробовать выяснить марку с помощью автомобильного каталога. Вдруг Маргарита Николаевна сможет узнать ту машину по картинке? К тому же у меня в машине в данный момент находилось несколько автомобильных каталогов.
– Я думаю, что у меня получится, – ответила на мое предложение приободренная Маргарита Николаевна и даже сделала жест, который должен был означать, что она поправила прическу.
Я сходила во двор, где оставила свою машину, и принесла каталоги. Первый Маргарита Николаевна листала долго, наморщив лоб и беззвучно шевеля губами, потом, подумав, решительно отложила его в сторону и взялась за следующий. Где-то примерно на двадцатой странице хозяйка квартиры остановилась, долго и внимательно разглядывая «Ланчию» ярко-красного цвета, и затем выдохнула:
– Это она.
– Вы уверены, Маргарита Николаевна, дело не в цвете? – обеспокоенно уточнила я.
– Нет, не в цвете, это она, – гораздо убедительнее и даже настойчиво повторила клиентка.
– Ну что ж, Маргарита Николаевна, уже в этом нам крупно повезло, и надеюсь, что так же будет и дальше.
– Это точно! – кивнула Галина. – «Ланчий»-то у нас в городе раз-два и обчелся. Прямо скажем, не популярная модель. Вообще итальянские авто непопулярны. К ним и запчастей-то не найдешь, если что. Правда, мне Пивоваров говорил, что открылся один такой, где-то в Елшанке… Это когда он сам еще собирался «Ланчию» покупать. Но тут уж я на дыбы встала! Слава богу, купил «Тойоту». Правда, и ту умудрился разбить сегодня!
– Итак, – продолжила я. – Я завтра же с утра приступлю к работе, а к вам у меня будет еще одна просьба: сообщить координаты и имя того человека, который нашел вашу дочь. Надеюсь, они вам известны? – деловито осведомилась я.
– Да, конечно, пожалуйста: Князевская, дом двадцать девять. Зовут его Шумилкин Виталий Георгиевич, – с готовностью проговорила Маргарита Николаевна.
– Теперь еще один вопрос. Что это за молодой человек, с которым встречалась Геля до… этой трагедии? Как его зовут, где учится, где живет? Чем занимается? Как он себя вел после всего этого, когда вы его в последний раз видели? – забросала я вопросами Маргариту Николаевну.
– Сейчас, сейчас, – закивала та. – Значит, зовут его Саша Злотников, он в политехническом учится, на год старше Гели. Он к нам несколько раз приходил, вроде бы воспитанный мальчик, вежливый, не нахальный. Геля говорила, что родители у него хорошие, преподаватели в институте. Но, по-моему, ничего серьезного между ними не было. Во всяком случае, не было такого, чтобы Геля из-за него ночей не спала или стихи сочиняла. Я считала, пусть встречаются – возраст такой, куда денешься! А потом разберется, если не подходит, другого себе найдет. Лишь бы детей не было. Но с этим никаких проблем не возникало.
– А вы знаете о том, что ваша дочь жила половой жизнью? – осторожно спросила я.
– Я напрямую у нее об этом не спрашивала, но как-то раз увидела у нее в сумке упаковку презервативов, – понизила голос Маргарита Николаевна. – Вечером задала ей вопрос, но она очень спокойно ответила, что уже взрослая и что я должна только радоваться, что она умеет предохраняться. Знаете, ее уверенный тон меня убедил. Я тогда подумала о ней не как о собственной дочери, а просто как о взрослой девушке. Что же, ей восемнадцать лет, сейчас время такое, что это в порядке вещей. А раз предохраняется, значит, думает о себе, соображает, что делает. Запрещать же не станешь, все равно бесполезно!
