Она энергично выходит первая из дверей и невольно тут же делает шаг назад, наступая Евгении на ногу.
— Ох, пожалуйста, извини!
В самом деле, её глазам предстает неожиданная картина: её дочь в выходном розовом костюме, с небольшим белым цветком в прическе — надо же было как-то подчеркнуть новобрачность! — стоит у машины рядом с каким-то незнакомым мужчиной и неуверенно улыбается.
— Кто это? — спрашивает Людмила Артемовна почему-то у Евгении.
— Надин муж, — охотно поясняет та; она никогда не была сторонницей потакания капризам и истерикам, и предпочитает в таких случаях шоковую терапию.
— Мамочка, ты только не волнуйся, — просит Надя, — мы с Эдиком поженились.
Но Людмила Артемовна не обращает внимания на её слова. Она все уже поняла и теперь в упор смотрит на того, кто собрался увести у неё дочь. Единственного близкого — и такого удобного! — человека. Нет, этот мужчина не станет её союзником! Евгения представляет вполне отчетливо, как бы они с Вовиком, в две пары челюстей, жевали бедную Надежду.
Надо отдать должное Эдуарду Тихоновичу, он тоже неплохой знаток людской природы и, в том числе, женской. "Вурдалачка!" — одним словом определяет он для себя суть стоящей перед ним женщины, включая в это слово и пристрастие тещи к ярко-красной губной помаде и, как он чувствует, способность тянуть из других энергию — что почти равнозначно желанию мифических вампиров пить чужую кровь.
Итак, понимает Евгения, они определили свое отношение друг к другу с первого взгляда: враги!
Понимает это и Надя, но впервые не пугается, как почти собралась, а радуется: у неё появился защитник! Тот, кто позволит ей рассеять злые чары и сбросить привычное оцепенение, в которое прежде она всегда впадала при одном взгляде матери. Но свои, пока слабые силы, она переоценивает.
— Что же тогда делать с Володей? — ехидно спрашивает Людмила Артемовна. — Он так и будет у нас жить?
— Какой ещё Володя? — оскаливается Эдик.
— Надюшин, как я теперь понимаю, бывший жених!
Первая ложь! Ржа, которая разъедает самые крепкие семьи. Наверное, Надина мать уже злорадствует: вот оно, началось! Только она не понимает, что такие шутки могут незаметно пройти с кем угодно, кроме её нового зятя! И если сейчас гроза начинает громыхать в другой стороне, то где гарантия, что тучу ветром не перегонит к ней поближе?
— Эдик, я же тебе говорила, — пытается объяснить Надя.
— Но ты не сказала, что он живет у вас!
— Он не уходит. Говорит некуда.
— В задницу! — гремит Эдик, легендарный голос которого наконец прорезается.
Людмила Артемовна испуганно отшатывается. "Это же дикарь, варвар!" — прямо-таки читается на её лице.
— Поехали!
Он, будто в седло горячего скакуна, прыгает за руль — ни ответа, ни привета дорогой теще! — кивает Наде с Евгенией.
— Долго мне вас ждать?!
И с места срывает машину так, будто собирается взлететь.
— Но его сейчас дома нет! — пытается образумить мужа Надя; безусловно, она имеет над ним власть, и всегда будет иметь, но только не в тех вопросах, которые касаются её мужчин — бывших или будущих! Он никогда не подпустит к ней никого: сам насмотрелся, самого подпускали!
— Где он работает, знаешь?
— В летной части.
— Механик или летун?
— Летчик.
— Звание?
— Подполковник. Что ты злишься, я тебе о нем говорила!
Надя все ещё пытается разрешить конфликт мирным путем.
Эдуард, как дикий мустанг, мчится по городу, чудом обходя многочисленных, бдительных гаишников.
Он останавливает машину напротив летной части и, выспросив у жены фамилию-имя-отчество подполковника, переходит через дорогу к КПП. Поговорив с дежурным офицером, он возвращается.
— Сейчас выйдет! — коротко бросает Эдик и молчит, угрюмо постукивая пальцами по рулю.
Молчание в салоне машины становится прямо-таки зловещим, когда Володя наконец появляется в дверях.
"Все же он очень импозантен! — отмечает про себя Евгения. — Форма сидит на нем, как влитая, фуражка лихо надвинута на глаза — от всей фигуры летчика веет мужественностью и романтикой славной профессии. Вот на что мы, бабы покупаемся!"
Эдуард оглядывается на жену и, уловив согласный кивок, выскакивает из машины, едва не вырвав дверцу вместе с петлями.
— Кошмар! — шепчет побледневшая Надя, вжавшись в сидение. — Я вышла замуж за психа!
— Бачилы очи! — хмыкает Евгения, но тут же умолкает: её кусачесть сейчас вовсе неуместна!
Между тем, снаружи разворачиваются боевые действия. Скорее, атака превосходящими силами, потому что Володя ожидал увидеть кого угодно, только не разъяренного, неуправляемого мужика. Неизвестно, как он чувствует себя в воздухе, на земле ему сейчас приходится тошно.
Одной рукой Эдик держит его за горло, а другой, с зажатой в ней какой-то бумагой, размахивает перед Володиным носом. Свидетельством о браке, догадываются женщины.
Слов сидящим в машине не слышно. Изредка, когда Эдик повышает голос, до них доносится:
— Моя жена!.. Моя жена!
Новобрачный так яростно напирает на ошеломленного Вовика, что в конце концов прижимает его к высокому белому забору, ограждающему территорию части.
Слышат женщины и последнее слово:
— Убью!
После чего Эдик отпускает летчика, переходит улицу и опять усаживается за руль.
— Конфликт исчерпан, — спокойно говорит он и срывает машину с места. — Сегодня он заберет свои вещи.
Евгения смотрит, как Володя поворачивается и бредет обратно. На мгновение ей становится его жалко, но только на мгновение.
Она смотрит на часы и не верит своим глазам: с тех пор, как они отъехали от загса, прошло всего пятнадцать минут. Сколько событий в них вместилось!
В холле фирмы собрался весь коллектив "Евростройсервиса". Лада подносит новобрачным огромный букет цветов.
— Поздравляем. Это от всех нас.
Евгения почему-то думала, что Эдика в фирме не любят. Сказывалось, видимо, то негативное впечатление, которое осталось у неё от первых дней знакомства с начальником охраны.
Мужчины плотной толпой окружили Эдуарда Тихоновича и его жену. Евгения оказалась в стороне и лишь слышит их шумные поздравления.
— Твоих рук дело? — вдруг слышит она голос Ирины прямо у своего уха.
Она изумленно оборачивается.
— Думаешь, мне бы это удалось?
— Но ты ведь была с ними?
— Меня пригласили быть у них свидетелем. Меня и шефа.
