— Успею я еще увидеть твою кровать, — сказала она, — если мне память не изменяет, то кто-то в этой квартире пять минут назад уверял, что еще немного — и он помрет с голоду.
— Я вообще-то ни на что не намекал, — смутился он, — просто это… образец нашего производства. Нечаянно попала на язык. Как обычно, то, чем гордишься. Свое детище… О нем можно говорить в любое время, кстати и не очень.
— Наверное, просто ты всю жизнь мечтал выспаться? — улыбнулась Маргарита.
Что еще можно подумать о человеке, который весь вечер только о кровати и говорит?
Она чуть было не сказала: «Давай пойдем наконец посмотрим на твою чудо-кровать», — но спохватилась.
Теперь он подумает, что она торопится в постель. Что поделаешь, их обоюдное участие в осуществлении пикантного объявления не могло проходить без некоторой двусмысленности. Это как больной палец — не хочешь его задевать, но как назло все время задеваешь.
— У тебя свечи есть? — спросила Маргарита.
— Конечно, — спохватился Максим и, перефразируя Высоцкого, пропел: — Что за праздник без свечей, пьянка, да и все!
Потом Маргарита зажигала свечи, а Максим разливал шампанское и опять спохватился:
— Не знаю, что со мной сегодня — я все забываю. Волнуюсь, что ли?
— Ты? Волнуешься? — изумилась Маргарита.
— Интересно, что же, чукчи не люди?
Он включил портативный магнитофон.
— Я не могу определить, что это за ансамбль, — сказала Маргарита, приятно удивленная мелодичностью исполнения певцов.
— Это «Бэкстрит бойс», — сказал Максим и с поклоном протянул ей руку, приглашая танцевать.
Танцевал он хорошо, и Маргарита с удовольствием отдалась медленному танцу.
— Я совершенно не разбираюсь в современной музыке, — пожаловалась она.
— Согласен быть твоим учителем, — подхватил Максим и добавил: — Учителем эпохи просвещения… молодых леди.
— Увы, леди мне никогда не быть!
— Почему? — не сразу понял он, как видимо, вкладывая в обращение другой смысл.
— Потому что для этого надо быть минимум дочерью лорда! — сказала она.
— А леди, которая не дочь лорда, согласится выпить со мной «Вдову Клико»?
— Такое знаменитое шампанское! — ахнула Маргарита. — Надо же, до сего дня я о нем только читала.
Композиция кончилась, но было видно, что Максиму не хочется выпускать Маргариту из своих объятий. Она тоже высвободилась без особого энтузиазма, удивляясь про себя, чего это ее так развезло, ведь они еще не выпили ни капли спиртного. И что будет, когда выпьют?
Во дворе дома опять раздался звук сирены.
— Пойдем в спальню, оттуда лучше видно, раз на лоджию нельзя выходить, — предложил Максим и проговорил с азартом: — Ставлю сто рублей своих против твоего рубля, что это подъехал ОМОН.
Из небольшой крытой машины, остановившейся напротив подъезда, выбегали люди в специфической одежде и черных масках.
— Ну, что я говорил?!
— Рубль прямо сейчас отдавать?
— Будешь должна.
— А что, если это затянется надолго? — дрогнувшим голосом предположила Маргарита.
— Останешься ночевать у меня, — будничным тоном сказал он и не без волнения ждал, как она на его слова отреагирует.
— Тогда ты был прав, на всякий случай нам стоит поесть, — проговорила Маргарита.
Максим сокрушенно вздохнул:
— Нет, каков хозяин! Накрыл на стол и, вместо того чтобы девушку кормить, повел смотреть на омоновцев.
Чего на них смотреть — маски-шоу, только в прорези глаза сверкают.
— Как прицелы!
Они сели за столом друг против друга.
— Так мне трудно будет за тобой ухаживать, — заметил он. — Может, сядешь рядом?
— Зато будет удобно разговаривать, — сказала она. Вот именно, разговаривать! Маргарита запретила себе думать о том, что между ними должно произойти. Она уже поняла, что Максима ей нечего бояться, он вполне нормальный мужчина. Возможно, со своим «скелетом в шкафу», но это можно выяснить и позже. Если им обоим будет интересно друг с другом. Так она себе мысленно это объясняла, но до конца все же не смогла расслабиться. Где-то на самом дне души все-таки шевелился червячок сомнения, вызванный тем же проклятым объявлением!
Но поскольку они сразу нашли общий язык и перестали чувствовать какие бы то ни было неудобства в общении, оставалось просто перестать думать о том, что неизбежно случится. Сколько еще раз в течение вечера ей вот так придется себя успокаивать?
— Рита, мне нельзя узнать, о чем ты так сосредоточенно размышляешь?
Голубые глаза Максима с ожиданием смотрели на нее.
— Да я все еще комплексую по поводу этого события. Лишь на расстоянии нескольких лестничных пролетов от твоей квартиры для кого-то происходит кошмар, а мы веселимся. Так и кажется: вот сейчас раздастся звонок в дверь, и нам придется открыть, и кто-то серьезный и строгий укоризненно скажет: «Как вам не стыдно!»
— Я и сам думал о том же, — кивнул он, ничуть не удивившись ее словам. — Только если так по жизни рассуждать, веселиться вообще не придется. Разве не бывает: в одной квартире вовсю свадьба идет, а по соседству умер кто-то? Или мы, к примеру, жизнерадостно отплясываем на дискотеке, а в это же самое время за чью-то жизнь в реанимации врачи борются.
Он поднял бокал с шампанским.
— Предлагаю выпить за тебя — лучшую представительницу прекрасного пола.
— Ну уж и лучшую, — смутилась Маргарита.
— По крайней мере в этой девятиэтажке, — улыбнулся он.
— Ладно, на девятиэтажку я согласна.
Они выпили.
— Так, я самого себя назначаю тамадой за нашим большим столом, а тамаде положено гостей — или гостью — развлекать. Потому приготовься, сейчас будет анекдот. Как ты относишься к анекдотам? Я их люблю, но, наверное, за ними не успеваю. Когда мне их рассказывают, я хохочу как ненормальный, а стану пересказывать то же кому-нибудь другому, говорят, что он старый, с бородой…
— Рассказывай, — согласилась Маргарита. — Новое — хорошо забытое старое. Я сколько раз убеждалась. К примеру, в прошлом году анекдот рассказывали про Василия Ивановича и Петьку, а на следующий год тот же — про русского и японца. Я вся внимание.
— Ну слушай. Просыпается утром Маша, спускается вниз, к старушкам, которые сидят на лавочке у подъезда, и жалуется: «Печень болит, почки болят, сердце болит…» А те говорят ей: «Видали мы такую больную: позавчера у тебя Мишка ночевал, вчера от тебя Васька утром выходил, а сегодня Сашка!» Она посмотрела на них с укоризной и говорит: «Ну вы и стервы! Один орган у человека здоровый, и то позавидовали!»
