То ли кто-то из рабочих и в самом деле поверил в то, что может попасть под сокращение, то ли специалисты не хотели терпеть рядом конкурента, пусть и неодушевленного, но, в отличие от мастеров своего дела, совершенно непьющего, а только станок так и не запустили в работу. Видимо, думали, а вдруг освоит какой-нибудь сопляк-пэтэушник программу и начнет клепать деталь за деталью. Тут-то Петрович и иже с ним вообще больше не понадобятся!
Как посмеивалась Серафима, кто-то шибко умный нажал на пупочку, дернул за кувылдочку, и станок умер, не успев родиться.
— Полмиллиона долларов! — убивался директор. — Пятьсот с лихом тысяч баксов коту под хвост!
Были вызваны специалисты-ремонтники с одного из засекреченных заводов, но «умельцы» то ли слишком хорошо что-то нажали, то ли не слишком разбирались в японской технике, а починить станок так и не смогли.
И вот теперь Иван Матвеевич, новый главный инженер, нашел где-то японцев… Он что, не знает, сколько за их работу придется заплатить? Главное, что и ребятишки из профессионального лицея — как напророчил кто-то — тоже терлись возле японцев и даже пытались говорить с ними… на английском! Неужели так изменилась жизнь, что молодые люди со средним профессиональным образованием могут «спикать»? А Серафиме рассказывали, что выходцы из училищ все сплошь одноклеточные. В том смысле, что не о каких языках, кроме матерного, и слыхом не слышали.
— Чего это вы за станок взялись? — не могла не поинтересоваться Сима.
— Это к вопросу об изыскании внутренних резервов, — пошутил главный. — Вы же не думали, что у нас с вами их нет?
«У нас с вами»! Подсластил пилюлю.
— А откуда у вас деньги? — на всякий случай поинтересовалась Серафима у своего коллеги, когда в очереди в столовую стояла перед главным инженером. Собственно, он ее пропустил, когда заметил, что она становится в хвост.
Сказал громко, на весь зал:
— Серафима Евгеньевна, идите сюда, я вам занял очередь.
Никто, понятное дело, и пикнуть не посмел, а Серафима тоже не стала отказываться. Дают — бери. Хотя обычно не пользовалась своим служебным положением. Или служебное положение здесь было ни при чем?
Во всех действиях главного инженера она пыталась разглядеть подвох. Хотя зачем бы ему это понадобилось? Ему вовсе не нужно было ее подсиживать, он и так был главный.
Странно вообще вела себя госпожа Назарова. Была тихая как мышка. Никто бы из сослуживцев не поверил, что дома это властная хозяйка, которая легко берет бразды правления в свои руки. И строит своих мужей по ранжиру. Одного за другим…
Здесь, на заводе, ее словно кто-то подменял. Она становилась неуверенной в себе, и не только дети, даже ее подруги вряд ли признали бы в этой тихоне свою решительную подругу.
Теперь же, глядя на Ивана Матвеевича, она как бы стала подтягиваться, что ли. Как подтягивают животы толстушки, когда мимо них идет стройный, подтянутый мужчина.
— Интересно, где вы раньше работали? — как-то спросила она Гвоздева.
— В армии, — охотно пояснил он.
— То есть вы офицер запаса?
— Так точно, — сказал он и добавил: — Военный инженер-механик.
Чтобы Сима не подумала, будто он дилетант, а потому и не церемонится со специалистами.
И ведь возмутил их тихое болото. Бутылка водки в момент исчезла с обеденных столов. Застолья прекратились, потому что стали неинтересны без алкоголя, и дружная компания распалась. Кое-кто стал ходить в столовую, а кто-то наскоро перекусывал принесенными из дому бутербродами…
Итак, Сима с Иваном Матвеевичем дружно взяли подносы и сели за один столик. Вот тогда она и спросила насчет денег, а главный инженер ответил:
— Мне директор оставил. На непредвиденные расходы.
— Но вряд ли столько, чтобы приглашать иностранных специалистов, — не отставала она.
Иван Матвеевич взглянул с одобрением: мол, умеет считать.
— Правильно. Но я предложил остальные деньги восполнить за счет частичного выполнения заказа, который должна выполнить эта японская фирма в нашем городе… Хоть некоторые думают, что бартер себя изжил, но в случае необходимости он вполне может сработать…
— Да бросьте! — не выдержала Сима. — Никогда не поверю, что кто-то из наших бизнесменов мог вызывать специалистов, живущих от нас за половину земного шара!
— Согласен, не всякий бизнесмен стал бы приглашать спецов из самой Японии, а вот Минобороны вполне могло.
Он над ней смеется. Издевается! Иначе откуда эти чертики у него в глазах? Зачем-то военных сюда приплел. И главное, при этом серьезен донельзя. Как бы то ни было, работа делается, в отсутствие хозяина, а когда он приедет… Ничего не скажет, потому что победителей не судят.
Чего вообще она злится? Не хочет смириться с тем, что мужчина как организатор может сделать больше, чем она, или с тем, что Серафима Назарова вообще плохой организатор?
С большим трудом Сима заставила себя переключиться на другое. Скользнула по вороту его голубой рубашки — девственно чист. А еще говорили, будто у него нет жены. Так чисто мужчина стирать не может! Наверное, в прачечную отдает. Или рядом с ним живет женщина, которая ему стирает.
— Вы с мамой живете? — поинтересовалась она.
— Нет, не с мамой! — усмехнулся он. — Вам уже сообщили, что я не женат, и вы думаете: а кто же тогда ему стирает?
Она смутилась: проницательный мужик. А вроде за ее лицом особенно и не следил.
— Между прочим, в наше время это уметь вовсе не обязательно. Достаточно хорошо изучить инструкцию к стиральной машине-автомату. А готовить я и сам умею.
Вот так, и на вопрос конкретно не ответил, и вроде по носу щелкнул: любопытство не порок, а большое свинство, как говорили ее друзья детства. Если главный даже и не женат, у него вполне может быть знакомая женщина, которая вышеупомянутую инструкцию как раз изучила.
Но это все мелочи. Потому что если сначала Сима общалась с главным относительно дружески, оставляя за порогом — то есть мысленно — не относящиеся к делу рассуждения, то когда дошло до дела, тут-то все и случилось. Иными словами, тут они и сцепились.
Теперь Серафима поняла, почему Вера — женщина в то время одинокая и на холостых мужчин посматривающая — всерьез Ивана Матвеевича не приняла. Вернее, приняла настолько всерьез, что к себе это отношение никак не применила. Она, видимо, и представить себе не могла, что такой педантичный и даже занудный человек может испытывать к женщине какие-то неофициальные чувства.
Бывают такие мужики, которых в постели представить трудно. На трибуне, в президиуме — да, а вот в интимной обстановке — ну, хоть убей, никак!
Может, Сима сама его спровоцировала. Может, он только и ждал момента, но наехал на нее по полной программе.
— Вадим Николаевич, понятно, человек романтический, мечтатель… — почему-то назидательно заговорил он.
