— Неплохо, — задумчиво поддакнула Таня, но, поймав внимательный взгляд Леонида, изобразила на лице ничем не замутненное удовольствие.
Глава пятая
Таня проснулась в предчувствии не то чтобы тревоги, скорее, предвкушения, что сегодня ее ждет день перемен. И надо быть готовой ко всяким неожиданностям. Тем более эти перемены, кажется, ей придется совершать самой.
Вроде ничего этого не предвещало. Может, она увидела какой-то особый, знаковый сон? Но и сон не помнился.
Сознание ее как бы раздвоилось: привычка заставила подняться, принять душ, полезть в платяной шкаф за одеждой — рабочий день как-никак, а внутренний голос посоветовал: «Позвони директрисе магазина домой и скажи, что ты сегодня не придешь. И вообще никогда. Разве что за расчетом».
Она помедлила еще некоторое время у дверцы шкафа, но тут ее взгляд упал на пачку денег, которые вчера Леонид ей дал на тряпки, и Таня поняла свое пока еще смутное желание — уйти из магазина.
Дело в том, что при виде этих денег мозг ее тут же произвел нехитрый подсчет и выдал итог: такую сумму в магазине, где она работает продавщицей с утра и до вечера, почти без выходных… она сможет заработать за пять с половиной лет, причем если не будет ни на что тратить, а только откладывать.
Оказывается, чтобы принять правильное решение, надо, по словам героя Агаты Кристи — Эркюля Пуаро, всего лишь почаще использовать серые клеточки! Короче, думать головой.
Она еще подозревала, что если бы вела себя несколько по-другому и почаще бы использовала обычную женскую хитрость — помнила, например, народный фольклор, который восхвалял ласкового теленка, двух маток сосущего, — Леня гораздо чаще ее бы баловал такими вот пачечками. Что ей стоило изображать любовь и благодарность даже тогда, когда она ничего подобного не чувствовала?
Увы, Леня не знал, что у Тани просто никогда не было трепета перед деньгами. С изменением в стране общественного строя — сползание от псевдосоциализма к дикому капитализму — многие стали уверяться сами и уверять других, что купить можно все и перед деньгами никто не устоит. Или Таня оказалась совсем уж нетипичной женщиной?
Кто-то из юмористов воскликнул: «За что женщины любили мужчин, когда денег не было?»
Бедняжка, наверное, не знал другой любви. Да и к русским ли женщинам относится его высказывание? Понятно, без денег не проживешь, но жить ради них…
Может, Таня просто никогда не знала бедности? После гибели родителей сестры остались одни, но у них вполне хватало средств к существованию. Стараниями отца на сберегательной книжке Вревских лежала кругленькая сумма. К тому же пока Таня не вышла замуж, сестры сдавали внаем вторую половину коттеджа, так что денег им хватало.
Правда, потом одну половину опять стали сдавать…
А уж какую они свадьбу закатили Тане с Мишкой! Чего, кстати, нельзя было сказать о свадьбе самой Маши. Кстати, почему Таня не удивилась тому, что свадьба самой Маши была более чем скромной. Скорее всего просто небольшой семейный вечер. «До того ль, голубчик, было! Мы тогда только о себе и думали, любовью упиваясь…»
К тому времени, когда в стране случился дефолт, на книжке у сестер оставалось совсем немного денег, но тогда обе сестры были замужем и уже сами зарабатывали деньги.
Словом, и до встречи с Ленькой Таня не бедствовала и теперь жила неплохо, так что в ответ на Ленькины деньги надо было придумать нечто, что по царственности соответствовало бы его жесту. Это Таня посмеивалась, убирая пакет с деньгами в шкаф.
К утру, как и обещал, Леонид домой не вернулся, а позвонил Тане, по его словам, уже с работы. Странно, что она никогда не была в нем уверена, хотя — может же быть такое! — вовсе не обязательно, что он ее непременно обманывал.
Голос его ничуть не напоминал вчерашний, самодовольный, а был словно какой-то угасший. Может, рядом кто-то находился, потому он и не стал разбавлять свой разговор эмоциями?
— Скажи, — с запинкой проговорил он, когда Таня уже хотела отключиться, — ты брала что-то из того пакета, что я тебе вчера дал?
— Нет, зачем мне деньги? — удивилась Таня. — Ты же говорил подождать до субботы…
— Или немного дольше. Как получится. Ты еще ничего Саше не говорила?
— Нет. Подумала, что лучше ты сделаешь ей сюрприз.
— Вот и молодец!
По тону было слышно, что Леня заметно повеселел. Что-то в этом было странное. Как и в том случае с недостроенным домом, якобы принадлежавшим ее мужу, который потом нигде не всплыл. То есть Ленька о нем больше никогда не заговаривал.
Таня поежилась и обхватила себя руками за плечи. Может, уже пора вылезать из подполья? В том смысле, что сказать мужу все, что она думает о его постоянных отлучках, о его отношении к семье вообще, о том, каким образом он зарабатывает деньги — только ли строительством домов? Неужели она боится, что он обидится и уйдет? Таня заглянула себе в душу — никакого страха за подобный исход разговора в ней не было… Просто ей было все равно, а она хотела вывести себя из этого состояния.
Нет, для выяснения отношений с Ленькой спешка противопоказана. Надо начать хотя бы с того, что поговорить со своей старшей сестрой.
За эти пять лет Таня еще ни разу не обращалась к Маше с какими-то проблемами. Она пресекала всякие попытки сестры не только что-то ей советовать, но и вообще говорить о своей жизни с Леонидом. Таня чувствовала, что ничего хорошего не услышит. И отвечать на вопросы сестры не хотела. Начни она копаться в своей нынешней, явно неправильной, жизни, и сразу стало бы ясно, что она не сложилась.
Впрочем, Маша навязываться и не стала. Виделись теперь сестры гораздо реже, чем можно было бы, имея общий двор. Таня понимала, что в отчуждении виновата только она, но попыток изменить сложившееся положение не делала. Разве что заходила на Машину половину, когда чувствовала, что очень соскучилась по сестре.
Но и тогда что-то мешало ей бросаться, как прежде, в объятия Маши и говорить, говорить, и знать, что всегда найдет у сестры понимание.
Ей казалось, что все дело не в ней, «а в Маше. Это она не идет ей навстречу. Она не спешит обнять младшенькую. И никогда не думала, что все дело в ней самой.
Молодец, Танюшка! Отплатила сестре за все ее добро полной мерой. За возню с ней, за сидение по ночам у ее кровати. Когда Маша даже просто держала руку Татьяны в своей — ее не мучили кошмары.
Сестра водила ее по знакомым профессорам — преподаватели-медики охотно шли навстречу студентке-отличнице, столь самозабвенно ухаживавшей за младшей сестрой… Давали ей советы не как родственнику пациента, а как будущей коллеге.
Один профессор, расспросив Машу о методике ее лечения, так и сказал: «Оригинально, коллега, я бы советовал вам написать об этом реферат».
А что Таня? Она и в первом браке жила только своими отношениями с Мишкой, иной раз даже забывала сестре позвонить. По сути дела, бросила Машу.
