Это было их коронной шуткой. Когда семьи Ильиных и Карпенко встречались, Соня всегда шутливо приникала к Мишке и говорила с придыханием:
— Здравствуй, моя безответная любовь!
— Здравствуй, моя единственная! — со слезой в голосе отвечал Мишка.
Это был ритуал, и к нему все в их компании привыкли. Таня и так собиралась все Соне рассказать, но теперь сделала вид, что рассказывает по ее просьбе. Мол, если подруга этого хочет. Чтобы заодно скрыть свой интерес при упоминании имени того, кто когда-то был ее мужем и первой любовью.
— Да, с такими событиями не соскучишься, — задумчиво проговорила Соня, когда Татьяна закончила свой рассказ. — Ну а ко мне ты чего пришла — соскучилась или по делу?
— И то и другое, — честно сказала Таня.
— Давай сразу с последнего.
— Мне нужна работа.
Соня откинулась на стуле и расхохоталась.
— Что это с тобой?
— Все-таки, Карпенко, ты баба везучая, хоть по-житейски и глуповатая.
— Ни фига себе, высказалась! — обиделась Таня.
— Такого мужика упустила. Эх, если бы не мой Ильин, только бы ты Мишаню и видела.
— Не волнуйся, я его и так не вижу.
— Кто знает…
— Соня, прекрати, догадываюсь я о твоих прожектах. Не забывай, я замужем за другим человеком.
— Вот именно, кто тебя в шею гнал?
— Сколько можно об одном и том же!
— Если бы все женщины были такие же эгоистки, как ты, в России не осталось бы ни одной крепкой семьи.
— Все, Сонька, ты меня достала! Подруга называется. Сто лет ее не видела, думала, она обрадуется, а тут — сплошные оскорбления.
— Да ладно тебе, Татьяна, обиженную из себя строить. Я и тогда говорила, и теперь скажу. Если ты хочешь быть замужем и иметь семью, то должна знать, что у мужчин бывают слабости, которым женщины в большинстве своем не подвержены. И надо уметь не только с этими слабостями мириться, но и оборачивать их в свою пользу. Так поступают все умные женщины. Понятное дело, без разборок и войн не обойдется, нельзя делать вид, будто ничего не происходит, иначе в конце концов мужчина станет вытирать о жену ноги… Скажешь, твой второй муж тебе не изменяет?
— Думаю, что изменяет.
— Ничего не понимаю. — Соня стукнула ладонью по своему столу с бумагами. — Тогда почему ты прощаешь ему то, что не простила Михаилу?
— Опять за рыбу гроши, — поморщилась Таня. — Зачем рвать себе сердце там, где уже ничего нельзя исправить. Ты говорила что-то насчет моего везения.
— Говорила. Потому что как раз за минуту до твоего звонка размышляла, кого найти на мое место.
— На твое? На теперешнее? — изумилась Таня. — Ты увольняешься с работы? Вы уезжаете? За границу?
— Мать моя, сколько вопросов! Никуда мы не уезжаем.
— Подожди, ничего не говори, я сама догадаюсь.
— Чего там догадываться, такого уже не скроешь.
Соня привстала из-за стола, давая Тане себя как следует оглядеть. Так вот почему подруга не выскочила ей навстречу, как обычно. Таня уже было подумала, она сердится на то, что они почти перестали видеться.
— А ведь когда мы с тобой последний раз встречались, ты мне ничего не сказала.
— Знаешь, Танечка, о таких вещах не хочется говорить на ходу. А ты, как всегда, так торопилась, прервала меня на полуслове…
— Прости.
— Бог простит.
— Как же ты решилась?
— Просто в один прекрасный день я пожаловалась Денису, как мне тяжело управляться с тремя мужчинами и почему мы с ним не завели себе девочку. Он так спокойно мне говорит: «Так какие проблемы? И сейчас еще не поздно. Благословляю тебя, иди за девочкой!» Сказано — сделано…
— Отчаянная ты женщина!
— Зря ты меня подкалываешь. Мой возраст вовсе не пограничный.
— Да нет, это я так, от зависти.
— У нас, если хочешь знать, одна завотделом в сорок шесть родила, и ничего. У меня к ее возрасту дочка уже в школу пойдет.
— А ты уверена, что будет девочка?
— Какая ты дремучая, Карпенко. Сейчас на интуицию мамаш не полагаются, а уточняют все с помощью ультразвуковых исследований. Слышала о таких?
— Чего ты веселишься? Ну реакция у меня сегодня замедленная. Так после всех вчерашних событий это и немудрено.
— Хорошо, не буду тебя кусать. Ты знаешь, почему я злюсь: мы лишились не только семейной пары, с которой много лет дружили, но я, ко всему прочему, лишилась подруги. Как часто мы теперь видимся? Молчишь? То-то же… Может, я из-за тебя решила себе Настю завести.
— Вот видишь, не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Не больно-то приписывай себе это в заслугу! Ты, кстати, тоже могла бы еще родить.
— Леня не хочет.
— Козел твой Леня!
— Соня, ты чего? Я все-таки с ним пока еще живу.
— Пока? Так ты собралась разводиться?
— Не смешно. Будешь продолжать в том же роде, твоя Настя злючкой родится.
— Серьезно, что ли?
— А то нет. Говорят, неродившиеся дети все понимают и чувствуют.
— Не каркай.
— Лучше насчет работы со мной поговори.
— Ты когда хотела бы начать?
— Через неделю. Мне же еще к мужу в больницу ходить.
— Хорошо. Но не позже. Мне через месяц в декрет уходить, а дел — куча, и всему тебя научить нужно.
— Ты скоро работу заканчиваешь? А то я тебя подвезти могу.
— Тебе, что ли, муж машину купил?
— Нет, я на его «форде» езжу.
— Спасибо, за мной Денис заедет. Передать ему привет?
— Спрашиваешь! Мы с ним тоже любили друг друга беззаветно.
А что им еще оставалось, когда Михаил с Соней разыгрывали страстную влюбленность.
— Кстати, он частенько вспоминает, как мы вместе с вами на природу ездили. И сколько раз у вас ночевали. И вы нас кормили-поили…
— А вы нам деньги на машину заняли.
— Вот, сама все время вспоминаешь, какой у нас был дружный союз четырех, а из-за тебя все коту под хвост пошло!
— Ты опять начинаешь?
— Иди уж, Татьяна, по своим делам. Твоему второму мужу привет не передаю. Нужен он ему как рыбе зонтик.
Последнюю фразу Соня проговорила уже без прежней задиристости, и Таня поспешила распрощаться с ней — ей тоже было грустно.
Кстати, вот где была кровь, так это в Ленькином «форде». Тане пришлось купить в ближайшей лавке большой носовой платок, чтобы, намочив его, стереть кровь хотя бы с сиденья. Вымыть машину предстояло дома. Неужели Каретников сел за руль, будучи так серьезно раненным? Что же его к этому подвигло?
