Надо попробовать отстраниться и посмотреть на этот случай со стороны. Итак, Маша выпила. Значит, при некоторых обстоятельствах в числитель добавляется еще одно слагаемое — алкоголь… Слишком примитивно. Лучше так: обстоятельства, при которых сопротивляемость человека ослаблена тем или иным состоянием организма. Включая состояние алкогольного опьянения. Господа, это же глава из диссертации!
Кстати, насчет опьянения. Если уж на то пошло, и сама Таня может припомнить некое событие, в котором она играла главную роль, кстати, тоже после некоторой дозы спиртного. Сколько тому событию лет? Кажется, три года.
Вот про что говорят: у каждого есть свой скелет в шкафу. И у Тани такой есть. Правда, небольшой, даже совсем маленький скелетик, но тем не менее…
Таня с Ленькой были на дне рождения одного из его знакомых, молодого красивого мужчины, видного — что ростом, что фигурой, что лицом.
Она сразу почувствовала его взгляд. Тогда Таня не выглядела так модно, как теперь, но все же приоделась для похода в гости. Подняла наверх свои пепельные волосы, нанесла тени, подкрасила тушью ресницы. Ленька поворчат насчет того, кому она хочет понравиться, но остался доволен. В эту компанию они шли первый раз, и он согласился на некоторые послабления.
Платье на ней — вот что странно — было еще из купленных Мишкой. Он привез ей из Екатеринбурга, куда возил ребят на соревнование. Нарядное, бархатное, цвета спелой вишни. Оно Тане очень шло, но за все время, что платье у нее было, она надела его всего раза четыре. Для обычных дружеских вечеринок этот наряд смотрелся чересчур шикарно.
Словом, Таня выглядела очень неплохо, чувствовала себя прекрасно, и взгляды именинника, которые она на себе ловила, не смущали ее, а, скорее, возбуждали.
Ленька танцевал с хозяйкой, красивой, но невероятно худой женщиной, про которых сам Каретников и говорил обычно категорически: «Доска!»
Но тут что-то он о своих пристрастиях позабыл и вовсю тискал хозяйку за костлявую спину, снова и снова приглашая танцевать. Странно, что при всей наглядности его приставаний, никто, в том числе и муж хозяйки, не обращали на это никакого внимания.
На дворе стоял сентябрь, было тепло, и Таня подошла к танцующему мужу:
— Леня, я выйду, по саду пройдусь?
— Иди, — благосклонно кивнул он.
Праздник они отмечали в частном доме в двух уровнях со старым густым садом и дорожками, выложенными цветной плиткой. Тане и вправду хотелось посмотреть на сад и подышать свежим воздухом. Все гости нещадно курили, и Таня, как некурящая, едва ли не задыхалась в этом смоге.
Таня и не заметила, как следом за ней тихо скользнул именинник. Кажется, его звали Сашей.
Она успела дойти только до первого дерева, как он настиг ее, схватил за плечи и развернул к себе.
Кажется, она собиралась открыть рот и что-то ему сказать, но он приник к ее губам так стремительно, что она задохнулась.
Это был гипноз. Или еще какая-то форма нематериального воздействия, но она стала целоваться с этим Сашей как ненормальная. Потом он стал целовать ее шею и поднял почти до талии ее платье с разрезом. Скользнул под него нетерпеливой рукой, освободил от бюстгальтера ее грудь…
И в это время в густой траве под деревом что-то зашуршало — скорее всего пробежала кошка, — и Таня отпрянула от мужчины, приходя в себя.
Он еще продолжал тянуть ее к себе, но наваждение кончилось. Она поправила лифчик, одернула платье и пошла обратно к дому. Молча, словно ничего и не было. Саша в обалдении остался стоять под деревом.
Если бы не этот шорох… Таня отдалась бы ему прямо под этим деревом. Странно, она вспомнила об этом случае только сейчас, а до того… Она просто сунула это событие на самое дно ящика воспоминаний и не доставала бы, наверное, никогда, если бы не стала рассуждать все о той же природе неверности. Выходит, и сама Таня не такая уж святая. И она подвержена слабостям, так что вряд ли имеет право быть беспощадно суровой к единожды оступившимся людям…
«Да, непонятно, куда вам теперь, Татьяна Всеволодовна, идти — то ли в психологи, то ли в математики. И до конца жизни работать над формулой неверности, исходя из своего печального личного опыта».
Но что странно, теперь, придя в себя, она ощущала уже не гнев. И не отчаяние, как в тот миг, когда услышала о неверности Мишки. И даже не досаду. Ей было стыдно.
Ну да! Видела бы ее Маша, смогла бы прочитать ее мысли. Перед собой она могла и не притворяться разгневанной! Она от себя такого и не ожидала: в ней пробудилась ревность собственника. И вот ведь что вообще ни в какие ворота не лезет: она, и прежде подозревавшая мужа Леню в неверности, не слишком страдала, представляя в его объятиях других женщин… А вот Машу представлять никак не хотела.
Опять встала перед глазами дурацкая формула. Значит, в ней надо учитывать не только, кто тебе изменяет, но и с кем?
Начнем сначала. Что такое неверность? Это значит, что твой близкий человек совершает половой акт не с тобой, а с другим человеком. Втайне от тебя. Неверность моральная в этой формуле не рассматривается.
Совершенно некстати ей пришла в голову мысль: а групповой секс? Там имеет место неверность?…
Нет, это аномалия. Но вот недавно она слышала передачу, в которой муж рассказывал, как отдавал жену друзьям. И при сем не только сам присутствовал, но и уверял, что жену очень любит…
Черт, в какие дебри завели ее размышления! Нарочно, что ли, отвлекается на общие моменты, чтобы не думать о разрыве с Машей?
С утра пораньше она помчалась в больницу к Леньке. Ей хотелось заглянуть ему в глаза и спросить:
— Признайся, ты любишь Машу?
Но поскольку в это время в отделении были медицинские процедуры и обход врачей, Таню просто туда не пустили.
— Женщина, сейчас не до вас. Ждите десяти часов.
В общем, пока она ждала, вопросы задавать расхотелось. То есть не все, а только те, что касаются Маши.
Ленька лежал грустный — у него уже не щетина была, а борода, это при том, что прежде он брился даже два раза в день. И оказалось, что в этой его бороде полно седины, хотя и на голове ее хватало. Тане стало так жаль его, что на глаза навернулись слезы. Но и себя было жаль не меньше.
— Скажи, ты несчастлив со мной? — вдруг вырвалось у нее.
— Чего вдруг ты об этом заговорила? — удивился он.
— Просто я подумала…
— Чего ты, перестань, — сказал Леонид грубовато; скажи он слово поласковее, и Таня точно бы разрыдалась. — Все нормально!
Нормально! Он не собирался подобно Маше каяться в своих грехах или признаваться в любви к ее сестре. То есть Таня могла бы, сославшись на Машу, предъявить ему счет, но что это даст? Чувство глубокого удовлетворения?
— Знаешь, того, кто тебя ножом пырнул, уже арестовали, — сказала она: Шурка вчера перед сном ее о том проинформировала. Кажется, с любимым отделением милиции она общалась круглосуточно.
