А эту сцену в ресторане сколько можно мусолить. Почти двадцать лет назад это происходило. Ну и что же, что потом была их первая ночь? Рано или поздно она у всех бывает.
Спустя месяц после той ночи они поженились. Потом выяснилось, что она сразу и залетела. Александре сейчас даже на год больше, чем было Тане, когда она вышла замуж за Михаила. Родилась девчонка спустя восемь месяцев после регистрации брака. Когда Шурке было без малого тринадцать лет, Михаил почти уговорил Таню «сходить за мальчиком».
И вот теперь она не только жила с другим мужчиной и долгое время уговаривала себя, что любит его, но хотела даже родить от него ребенка, да, спасибо, он категорически запротестовал.
— У тебя есть ребенок, у меня — тоже, даже двое, пусть и живут не со мной. Ну представь, мы еще молоды, здоровы, самое время пожить для себя, а тут пеленки-памперсы… Оно тебе надо?
«Оно» ей было не надо. Ей хотелось ребенка от любимого человека, а «любимый человек» ничего такого не хотел. Это и понятно, у него третий брак, и в двух предыдущих — по ребенку, алименты еще платить и платить!.. Рожать для себя? Но для себя у нее есть Шурка. Александра. С голубыми, как у папы Миши, глазами…
Опять про Мишку! Да что же с ней сегодня! Вроде день рождения у него не скоро. К чему тогда стал вспоминаться? Наверное, к дождю, съехидничала Таня сама с собой.
Немедленно прекратить! Забыть, и все такое прочее. Думать о хорошем. Чего уж она на такой минор настроилась? «Никто меня не любит, не жалеет!»
Завтра, например, она пойдет на банкет. С любимым мужем. Значит, надо подумать, что надеть, как выглядеть. Магазин, где Таня работала, закрывался в шесть часов. Когда же ей сделать себе прическу? Правильно, в обед. Перекусит на ходу. Все равно худеть надо…
Это она уже при Леониде расползлась. Мишка не давал ей толстеть. Ничего этому не способствовало: ни ночи, после которых они ходили, покачиваясь от недосыпания, но с глазами, блестящими от любви, ни работа, которую потребовал бросить Леонид, — все в том же пресловутом мужском коллективе, но где к ней относились с уважением, как к хорошему специалисту. И уж такая женщина, как Галина, с ней и рядом не стояла, а теперь Тане перед ней приходилось гнуться. Ради чего?
А еще с Мишкой они повсюду ездили, ходили, гуляли, не забывали и маленькую Александру. Понятно, почему девчонка до сих пор тосковала о папе. Они, конечно, виделись, но это было лишь слабой заменой той счастливой семье, в которой девочка прежде жила…
Почему Таня не простила первого мужа за одну-единственную измену? Не стала слушать его оправданий, извинений? Он рыдал, когда она с Шуркой уходила.
И кричал:
— Будь я проклят, если я этого хотел!
Зрелище рыдающего Мишки было страшным. И у нее сердце кровью обливалось. Почему же тогда она не остановилась? Не выслушала? Не дала ему шанс?
Стерва!!!
Неужели это она о себе?
Отчего-то опять пришел на память тот вечер в ресторане, но Таня уже не сопротивлялась воспоминаниям.
«Их четверо! Их четверо!» Эта мысль билась в голове у Тани и не давала ей сосредоточиться. Она удивлялась, почему так спокоен Мишка, почему разговаривает с ней по-прежнему и так же смотрит, словно только что некий наглый тип не испортил им вечер. Словно за дверями ресторана не притаилась опасность, с которой ему одному не справиться.
Несмотря на свои восемнадцать лет, Таня вовсе не была наивной девочкой, которая смотрит боевики и верит, что герой ее снов может вот так взять и раскидать в стороны четверых явно спортивных парней.
Их с Машей коттедж стоял на окраине города, где жили — и сестры среди них — выходцы из рабочих семей города, которые отнюдь не были паиньками и частенько решали свои вопросы с помощью кулаков. А кое-кто и ножей. После таких разборок тишину окраины разрывали сирены «скорой помощи» и милицейских машин…
— Желаете еще что-нибудь?
Это к ним подошла официантка. Ну да, дело идет к одиннадцати. Буфет закрывается. Если что-то надо принести, она еще успеет. Надеялась, посетители не будут слишком долго раскачиваться.
— Принесите счет, — распорядился Мишка, — и две бутылки шампанского. С собой.
Таня про себя даже рассердилась на него из-за этого легкомыслия. Шампанского. Две бутылки. Тоже, фраер! Лучше бы о своей безопасности подумал, а не о широких жестах.
— Шампанское — какое? — спросила официантка. — У нас есть полусладкое…
— А брют есть?
— Есть, но оно дороже.
— Разве я спрашивал вас о цене? — холодно поинтересовался Мишка.
Таня с удивлением посмотрела на него: чего это он выпендривается? Она брют не любила. Предпочитала полусладкое. Если не знает, мог бы и спросить… Или шампанское он брал вовсе не для Тани?
Без особой надежды она все же спросила его:
— Давай я в милицию позвоню?
— И что скажешь? Что у входа в ресторан стоят четыре законопослушных гражданина, которые просто дышат свежим воздухом? Милиция, моя девочка, выезжает по факту происшествия. Иными словами, если они меня замочат или просто искалечат…
— Миша! — Она со всхлипом вздохнула, почувствовав, что бледнеет.
— Прости, — спохватился он, — нашел о чем шутить! Успокойся, ничего со мной не случится, вот увидишь.
Чего она сможет увидеть? Драку, в которой четверо полезут на одного? Он думает, что если спортсмен и тренер по борьбе, так ему и сам черт не брат. У Тани сестра — врач, уж она знала немало случаев, когда на одного, даже очень сильного, спортсмена наваливалась целая толпа, и как мог противостоять ей одиночка…
Маша рассказывала, как на боксера-тяжеловеса напала стая уличных бандитов, сопляков. Пока он стоял на ногах, еще мог от них отбиваться. Но потом самый маленький из нападавших просто бросился ему под ноги, и боксер упал. Тогда бандиты ногами забили его чуть ли не до смерти…
Официантка принесла счет, две заказанные бутылки, и Мишка щедро дал ей на «чай», вызвав у женщины благодарную улыбку. Столь широкий жест сразу примирил ее с молодыми влюбленными. То, что она их и так обсчитала, ее не смутило.
А между тем Михаил взял бутылки в обе руки, кивнул Тане:
— Пошли!
И первым вышел из-за стола. Пошел впереди нее. А еще воспитанный, предупредительный кавалер! Таня сгоряча хотела обидеться, но потом догадалась, что это он неспроста.
В вестибюле Мишка остановился, повернул к ней какое-то отстраненное, чужое лицо и сказал:
— Зайди в туалет, приведи себя в порядок, носик попудри.
Отсылал ее с глаз долой. Как же, так она ему и ушла!
— Я не пользуюсь пудрой!
Таня тоже умела быть холодной: ишь, фильмов насмотрелся! Но бросила взгляд за стеклянную стену вестибюля ресторана, увидела четверых хулиганов, которые и не думали прятаться, стояли на крыльце у самой двери.
