Но тогда… Тогда все, что я до сих пор делала, в корне неправильно. Я считала, что Шувалов — моя судьба, а на самом деле он просто гениальный притворщик?
Я с трудом вынырнула из своей мазохистской задумчивости, не дожидаясь, пока меня оттуда вытащит подруга. Но та продолжала смотреть вдаль каким-то отстраненным взглядом, тоже уйдя в свои мысли. И ей было о чем подумать…
Не захочешь, а посочувствуешь. Даже если у ее Ушастого с Еленой и не оставалось никаких отношений, она зацепится за это его согласие прийти и будет додумывать за него, добавляя и его приход на похороны, и еще неизвестно что…
— Как же все-таки лучше у него спросить? — медленно проговорила она. — Может, правда, в лоб: мол, как ты познакомился с Еленой?
— Она была нашей участковой медсестрой, — ответила я как бы за Макарова. — Только Елена никогда не работала на участке. Знаю я Быстрову, это вовсе не та работа, которая ее бы удовлетворила.
— А нам вообще нужно это знать? Ну, она покупки рассыпала, а он помог собрать. Или в одной очереди стояли. Или в театре рядом сидели.
— Обычно именно на простых и невинных вопросах преступники попадаются, — со знанием дела сказала Ольга.
— Ну что ж, тебе виднее, — согласилась я.
— Ладно, сориентируемся по обстановке. Знаю по себе: лучше всего удаются экспромты.
Я закрыла машину, и мы с Ольгой вошли в подъезд.
Как же изменилась квартира Быстровой! Всюду занавешены зеркала. Особенно трудно пришлось, наверное, с этим зеркалом в прихожей — на него пошла приличная двуспальная простыня.
Интересно, почему мне в голову в такие вот грустные минуты приходит всякая белиберда вроде двуспальной простыни? Какая разница! Теперь в этой квартире будет жить кто-то другой, кого, наверное, смерть Елены осчастливит… Квартирный вопрос в стране решится еще очень не скоро, а у Быстровых в родне наверняка есть какой-нибудь молодой, но не слишком обеспеченный родственник, которому такая квартира отломится… Не ваше дело, Лариса Сергеевна. Я даже на саму себя разозлилась. Вместо размышлений о вечности пытаюсь заглянуть в чужой карман!
Мы замерли в дверях, и к нам тут же подскочила незнакомая женщина:
— Проходите и садитесь, девочки, я сейчас все подам. Я потихоньку огляделась — Галины нигде не было видно. Наверное, помогала на кухне.
Рядом с Макаровым освободилось место, и я протиснулась туда, а Ольге пришлось сесть на краю — все-таки беременность не способствует мобильности сыщика. Вон даже за руль не всякий раз сядешь.
Мимо стола ходили молчаливые женщины в черном. Меняли тарелки. Наливали суп-лапшу. У нас всегда подают его на поминках.
— Здравствуйте, Женя, — шепнула я Макарову.
— Здравствуйте, Лариса, — отозвался он.
Теперь, сидя от него в непосредственной близости, я с удивлением обнаружила, что он вовсе не так молод, как показалось на дне рождения. Возможно, вообще ровесник моего мужа. Или чуть моложе. Принимая гостей, Елена зажгла в гостиной приглушенный свет — она всегда любила такое освещение, которое сглаживает недостатки внешности, вот мне и показалось, что Евгений моложе.
— Скажите, Женя, вы не могли бы нам с Ольгой, — я едва заметно кивнула на подругу, — уделить немного времени?
— Могу, отчего бы не уделить, — согласился он. — Вы хотите куда-то меня позвать?
— Здесь недалеко, в скверике посидим, ладно?
— А я уже раскатал губу на ресторан, — хмыкнул он. — Хорошо, пойдем.
Мы еще немного посидели для порядка, а потом все трое стали пробираться к выходу.
В сквере действительно нашлась лавочка, над которой сверху почти до земли нависали ветки молодой ивы, а с двух сторон ее защищали высокие кусты густого самшита. Мы без особого раскаяния спугнули расположившуюся в этом закутке парочку. Наше дело было важнее.
Ольга сразу взяла быка за рога:
— Женя, мы с Парой проработали список гостей и поняли, что ты один из главных подозреваемых.
Евгений как-то несерьезно хмыкнул, но тут же сделал строгое лицо и, понизив голос, сообщил:
— Можете больше никого не опрашивать. Я — это он и есть.
— Кто — он? — уточнила Ольга, не поддаваясь на его тон.
— Убийца, конечно.
— Тогда где вы взяли яд?
— Оля, были бы деньги, и у нас на толчке можно купить не только самый редкий и действенный яд, но и динамит, и ракетную установку «Град», и даже вертолет «Черная акула»…
— Женя, это серьезное дело. Нашли повод для шуток!
— Вам не угодишь. Преступник сознался, протягивает руки, чтобы прекрасной даме удобнее было надеть наручники, не пытается бежать… А если серьезно, нельзя ли подоходчивее объяснить: что вам от меня нужно? Естественно, кроме признания.
— Вы не могли бы сказать, — теперь тон у Ольги был просительным, — как познакомились с Еленой Быстровой?
— И только-то! — рассмеялся Евгений. — А я думал, что вы хотите составить фоторобот человека, который продал мне яд… Значит, как я познакомился? Это тоже говорит не в мою пользу. Что поделаешь, у меня налицо преступные наклонности, проявившиеся с детства. В общем, мне срочно понадобился больничный лист, и знакомые ребята посоветовали обратиться к Елене. Потом она поинтересовалась, не родственник ли я знаменитого Виктора Макарова, и я скромно сказал, что это мой брат. Я ответил на все ваши вопросы?
— На все, — буркнула Ольга.
— А теперь можно мне спросить? Разочек?
— Спрашивайте, — великодушно разрешила я.
— Зачем вы затеяли это расследование?
— Затем, что мы все на подозрении, — сердито ответила моя подруга. — И не хотим идти под нож как бараны. Где гарантия, что не повяжут кого-нибудь из нас?
— То есть вы разговариваете со всеми?
— Конечно.
— А как определяете, врет человек или правду говорит?
— По глазам, — сказала я строго, подозревая, что Евгений над нами смеется, сохраняя при этом серьезный вид.
— «Нет, у него не лживый взгляд, его глаза не лгут. Они правдиво говорят, что их владелец плут»
[1]
. — Он явно веселился. — Кстати, я сегодня отпросился с работы буквально на два часа, чтобы сходить на поминки. Вас подвезти?
— Мы тоже на машине, — отказалась моя подруга. — Женя, а вы не могли бы дать нам свой телефон?
— Могу, конечно, почему не дать?
Он протянул нам визитку. На ней золотыми буквами было написано: «Евгений Ильич Макаров. Генеральный директор оздоровительного центра «Вита»».
Он поцеловал нам ручки и умчался на своей дорогой иномарке.
— Ну что, одного из списка вычеркиваем? — поинтересовалась я. — Чего ты морщишься? Что-то не так?
