— Карлсону хорошо было говорить, у него был пропеллер.
— А у тебя «Волга» и внешность голливудская. Небось бабы в доме отдыха висели гроздьями?
— Я в дом отдыха не поехал, — слегка поморщился Федор. — У меня бывший сослуживец в Сочи живет, к нему ездил… Но не будем обо мне.
— Значит, будем обо мне? — подняла брови Наташа. Она давно все поняла, но ей нравилось его дразнить, прикидываясь дурочкой. — Что ты делал, с риском для жизни, у моих дверей?
— Смейся, смейся, а если бы твой огромный пес выскочил из дома и откусил мне что-нибудь?
— Я его надежно запираю, — улыбнулась Наташа. — Что же я — враг российского генофонда?
— Да я не об этом, дурочка!
— Правда? Тогда извини…
— Так, обменялись колкостями, пора переходить к делу. Ты уже выбрала себе что-нибудь? — спросил он, заметив, что Наташа рассеянно просматривает меню.
— Я бы съела салат из фасоли. Грибы в сметане. И выпила «Саперави».
— Странная ты. Большинство женщин предпочитают сладкие вина, а ты терпкое. Чтобы жизнь медом не казалась?
— Короче, Михайловский, чего тебе от меня надо?
— Ты хочешь поскорее от меня избавиться? А как же грибы и фасоль? Торопишься…
— Какой женщине, интересно, понравилось бы сидеть в дорогом кафе и чтобы с ней не флиртовали, а ее допрашивали. Разве я совершила что-то противозаконное?
— Пойдем-ка потанцуем. Слышишь, какая грустная, печальная мелодия? Про двух одиноких людей.
— Я уже не одинока, Федор, у меня есть Рома и Кинг.
— Надолго? — скептически поинтересовался он.
— Я думала, ты меня терпеть не можешь. А ты вон как, в кафе допрашиваешь.
— Наташа, ну что ты заладила: допрашиваешь да допрашиваешь… Я хотел с тобой поговорить по душам.
— И по фактам, — съязвила она.
— Знаешь, я достал пульку из кожаной обивки твоей двери. Пистолет не игрушечный.
— А как ты вообще догадался, что стреляли не из двери, а в дверь?
— Это дедукция, мадам! Во-первых, я не так легковерен, как патрульные милиционеры, которые уже держали преступника за ворот, но отпустили, поверив его версии. А он не побоялся выставить себя в смешном виде. И ведь ему удалось уйти от обыска и направить мысли ребят совсем в другую сторону… Для верности я просмотрел списки женщин, живущих на улице Гагарина…
— Ишь, не поленился!
— А мне не нравится, когда среди ночи кто-то в моем городе палит из пистолета… Так вот, нет на этой улице женщин, которые привели бы любовника в отсутствие мужа. Во-вторых, у замужних мужья ни в какие командировки не уезжали, а чего бояться женщинам одиноким? Нет, версия, которую выдал неизвестный мужчина в неглиже, была шита белыми нитками, но из-за комизма ситуации в нее охотно поверили.
— Много ты знаешь, Феденька!
— Работа такая. Получалось, кроме тебя, некому… Нет, я тебя не осуждаю, ты женщина свободная… Так кого ты среди ночи выпроводила из дома? Или, наоборот, не пустила?
— А ты, можно подумать, не знаешь! — передразнила она его.
— Конечно, если не хочешь, не отвечай, но мне отчего-то кажется, что твой ночной гость — человек опасный. И ты недаром разыскивала меня…
— Я тебя не разыскивала!
— Но узнавала, на месте я или нет. Значит, собиралась прийти. Подумай, Наталья, теперь ты стала гораздо уязвимее, чем прежде.
— Имеешь в виду, что у меня нет мужа?
— Имею в виду, что у тебя теперь есть слабое звено — твой приемыш. И тот, кто захочет до тебя добраться, может на этом сыграть.
Наташа почувствовала, как у нее внутри что-то мучительно сжалось. Она всего второй день с этим ребенком, а уже так к нему прикипела!
Ей живо вспомнилось, как сегодня утром она подошла к спящему мальчугану и как хорош он был в желтой пушистой пижамке, разбросавший кулачки по подушке. Она несколько минут просто стояла и любовалась им, пока он беспокойно не шевельнулся, и тогда Наташа поспешно отошла, чтобы не мешать ему спать…
— Наталья Владимировна, — тронул ее за плечи Михайловский, — где это мы витаем?
— Я думаю, ты прав. Пора все рассказать.
— Вот это дело, — оживился он, подводя ее к столику. — За это даже надо выпить. — Он разлил вино по бокалам и поднял свой. — Первый тост — за откровенность!
Они выпили, и Наташа рассказала Федору все. Без интимных подробностей, понятное дело. Правда, ближе к концу рассказа ее тон становился все более неуверенным. Не совершает ли она ошибку? А что, если Федор, так же как и Димка, только обрадуется неприятностям женщины, которая в свое время его бросила, и неприятностям мужчины, с которым он все время враждовал?
— Фокин сделал пластику? — весело проговорил он. — Что-то подобное я и предполагал.
— Предполагал? — удивилась Наташа. — А он считал, что ты за ним гоняешься.
— Много чести! — фыркнул Федор. — Просто у нас с южанами на одном деле пути-дорожки пересеклись, вот я и заезжал к ним, так сказать, обменяться информацией. Но теперь… — Он задумался. — Ты права, Лариса в опасности.
— Какая Лариса? — не сразу сообразила Наташа.
— Вторая жена твоего первого мужа, — пояснил он. — И первая женщина, которая дала отставку мне.
— Но тогда ты должен затаить на нее злость. И даже обрадоваться, что у нее такие неприятности.
Она нарочно сразу назвала все своими именами. Ей хотелось точно знать, как он относится к ситуации, в которую она попала. И если он решит не вмешиваться, то ей придется уехать, разыскать бывшего мужа и все ему рассказать. Или попросить заведующего его магазинами, чтобы предупредили ее, когда тот в очередной раз приедет с инспекцией. И теперь Наташе было не важно, что он о ней подумает.
— Ты права, вначале я злился. Мысленно убивал их, четвертовал и заживо варил, но потом… Знаешь, почему говорят, что блюдо мести надо подавать холодным?
— Думаю, что знаю. Человек, который хочет отомстить другому, нарочно ждет, когда пройдет время и тот обо всем забудет и успокоится, и только тогда наносит неожиданный удар. Жертва в шоке, разбита, уничтожена…
— Нет, Наташа, это было бы слишком просто, это лежит на поверхности. Время — тот фактор, который все расставляет по своим местам. Вспыльчивый человек быстро успокоится и на случившееся взглянет трезво, с холодной головой. Злой хоть и успокоится не сразу, но если он умный, то поймет, что в мести проку нет.
— Это еще почему?
— Потому что месть — палка о двух концах. Она иссушает душу мстителя. Нет, я совершенно уверен, что мстительность — удел слабых… И киносценаристов. Что бы еще они использовали в своих боевиках, как не эту самую месть?!
— Нет, Федор, ты свалил все в кучу — грешное и праведное.
