Еще бы не интересоваться этим делом, если у обоих, что называется, рыльце в пушку. Один, значит, никак ее забыть не может, а другой пытается скрыть свое знакомство с погибшей…
— Значит, следствие полностью отвергает версию самоубийства?
— Дело в том, что не нашли пузырька или ампулы из-под яда. Чтобы добавить яд в кофе, просто воспользовались ее же шприцем, который Быстрова для чего-то держала на кухне.
«Выпендривалась! — подумала я. — Она всегда жила как актриса, для публики. И халат белый медицинский, но по-особому кокетливый в ванной держала. И карандаши скальпелем точила. И повторять любила: «Мы, медики!»» Но мужу я этого не скажу. Да и вряд ли подобные детали как-то повлияют на ход расследования… Нет больше на свете Лены Быстровой, которая свою короткую жизнь посвятила принципу: не быть, а казаться…
— А на шприце нашли отпечатки пальцев?
— Нашли. Причем в таком изобилии, что, похоже, его трогали все, кому не лень.
— А тот, кто отравил…
— Мог просто взять его салфеткой, которые рядом стопочкой лежали.
— Тогда методом исключения…
— Ларчонок, оставь это занятие профессионалам. Уверяю тебя, дилетанты успешно раскрывают преступления только в романах.
— А я и не собираюсь подменять собой профессионалов.
— Вот и правильно, ты у меня умница… — Он помолчал, а потом совершенно другим тоном сказал: — А теперь твоя очередь.
— Мыть посуду?
— Отвечать на вопросы!
Я не могла обмануть ожиданий супруга еще и потому, что стала хуже к нему относиться, а он и не подозревал об этом. И понимала, что зацикливаться на своих измышлениях нельзя: чем больше я буду в его действиях копаться, тем они станут казаться мне подозрительнее.
В общем, я рассказала Сергею обо всех наших детективных изысканиях.
— На месте следователей я посадил бы вас с Ольгой за решетку, поскольку вы можете не только спугнуть преступника, но и существенно запутать картину следствия.
— Да здравствует правовое государство! Долой кровожадного военного пенсионера Шувалова! Неужели тебе не было бы меня жалко?
— Было бы, почему нет, очень даже было бы, — пробормотал он, думая о своем. — Говоришь, тайная страсть покойной — групповуха?.. А что, девчонки, молодцы, не зря копали. Вряд ли следакам эти Гавриловы в своей страсти признались… Да и сам Андрюша, оказывается, замечен не только в эротических фантазиях. Но это вовсе не значит, Лариса, что я и впредь позволю тебе заниматься подобными делами!
Когда супруг называет меня полным именем, он сердится.
— А если в своих изысканиях вы наткнетесь на убийцу и он не станет с вами церемониться? Ты же знаешь старую истину: труден только первый шаг. Тот, кто убил один раз, убьет и во второй. Ты должна дать мне честное слово, что больше не будешь лезть в это дело… Лариса, я кому говорю?! Не вынуждай меня принимать крутые меры.
— А что ты сделаешь? Посадишь меня в подвал? — Я убрала голову с его плеча и попыталась встать, но Сергей не отпустил.
— Придется пожертвовать собой, — вздохнул он, — и не выпускать тебя из постели, пока убийцу не поймают.
— Сексуальный маньяк! — фыркнула я. — Только ты поздно спохватился. Завтра выходить на работу.
— Только это меня и успокаивает, — пробормотал он.
Глава 20
— Это мне?! — дрожащими губами спросил Рома, не отводя глаз от коробки, которую Наташа держала в руках. Она нарочно положила ее в обычный пакет, чтобы до срока не отвлекать мальчика от ужина, переодевания и отдыха.
Он все еще входил в ее дом с некоторой настороженностью, как будто все время ждал, что хорошее закончится и начнется какая-нибудь пакость. Странный опыт у мальчика четырех лет. Скорее такой реакции можно ожидать от битого жизнью взрослого человека.
Он и с остальными детьми не очень-то сблизился. Не отказывался играть вместе с ними, но вел себя как-то боязливо, все прислушивался, не рявкнет ли на него кто-то, не запретит ли все то чудесное, что с ним эти дни происходит.
Кухня у Наташи была большая. Она еще при планировке выторговала себе лишние метры — в остальном она редко спорила с мужем. А тут доказала, что кухня — никуда от этого не денешься — до сих пор любимое место многих семей, и почему бы не сделать ее одновременно и столовой, и маленьким баром со стойкой, чтобы нежданные гости не заставали хозяев врасплох и под рукой были напитки: водка, коньяк, виски, вино, шампанское…
Были здесь и уютный мягкий уголок, и телевизор на кронштейне, чтобы его удобно было видеть от плиты и при необходимости развернуть к столу.
Наташа включила кассету с игрой, настроила приставку. Три года назад она ходила на компьютерные курсы, потому что тогда собиралась создать этот садик, поступить в институт, словом, стать человеком современным, что, как она считала, невозможно без знания компьютера. Еще посмеивалась: в двадцатом веке обязательной считалась просто грамотность, а теперь — компьютерная грамотность.
— Я умею, мне один мальчик показывал. — Рома от возбуждения топтался рядом с ней, горя глазами.
Она подивилась — оказывается, он не такой уж тихий и запуганный до отупелости, он просто глубоко залез в скорлупу, откуда его невозможно выковырять, не повредив сути, но зато можно выманить. Такой вот электронной штучкой.
Ребенок настолько увлекся новой игрушкой, что, когда Наташа принесла коврик и постелила, чтобы Рома мог сидеть и щелкать джойстиком, он машинально уселся на него и даже не оглянулся.
Сама Наташа не торопясь мыла посуду. В свое время она отказалась от посудомоечной машины, мотивируя отказ тем, что у нее не так-то много обязанностей по дому и по жизни вообще. Но когда это было? В прошлой жизни. Еще немного, и ей понадобится домработница.
Но тут хихикнул ее внутренний голос: «Чего немного? Вы кого-то ждете, Наталья Владимировна? Уж не папули Светы Шестериковой? Вы путаете его благодарность за хорошее отношение к дочери с интересом к вам как к женщине!» Но на то он и внутренний голос, чтобы говорить ей то, что от другого слышать не хотелось бы.
Когда у калитки позвонили, Наташа не только не испугалась, но и как будто не удивилась. С некоторых пор она стала запирать ворота на щеколду, чего до появления Димки никогда не делала.
Кинг гавкнул и вопросительно посмотрел на нее: мол, чего же ты не торопишься? Бери меня за ошейник и иди открывать.
— До чего ты умный пес! — сказала Наташа и вышла на крыльцо. Крикнула в темноту: — Кто там?
Хорошо бы иметь домофон, как в приличных городских квартирах. «Ага, и камеру слежения у ворот!» — опять хихикнул внутренний голос. Что-то он сегодня не ко времени развеселился.
— Это мы, Наталья Владимировна, — услышала она голос Шестерикова и подивилась этому «мы».
