— Простите, — обратилась я к капитану, который кивком велел арестованным следовать за ним, — можно я задам… Дмитрию один вопрос?
— Если он ответит.
Капитан был настроен добродушно. Наверное, Сергей сказал, в чем еще может быть замешан Макаров. Звать его по-другому не получалось. Как-то я уже привыкла к этой фамилии.
— Скажите, Женя… в смысле Дмитрий, вы не знаете, для чего Елена пригласила нас всех к себе на день рождения?
Я думала, он удивится. А то и посмотрит на меня как на ненормальную. Мол, что задавать такие дурацкие вопросы! Зачем людей приглашают на день рождения?
А он расплылся в улыбке и одобрительно взглянул на меня.
— Она вас всех ненавидела.
От неожиданности я даже не села, а прямо плюхнулась на ближайший стул.
— Всех?
— Всех.
— И она знала, на ком женат Кононов, ее бывший муж?
— Конечно, знала. На балконе, когда мы с ней разговаривали, она прямо укатывалась: «Замаскировалась! Думала, я ее не узнаю». И еще говорила, что в сложившейся ситуации ее беспокоило только одно. «Эта, — сказала, — сучка разродится прямо за столом, убирай потом за ней!»
Одному из милиционеров, как видно, надоел наш разговор, но капитан, внимательно слушавший, показал беспокойному кулак, а сам, словно невзначай, присел на стул.
— Да вы мне все должны спасибо сказать, — продолжал увлеченно Дмитрий. — Я, можно сказать, вас всех с того света вытащил.
— А яд где взял?
— Так у нее в шприце он и был. Лена собиралась им торт начинить. Она нарочно купила такой большой, чтобы остался, и тогда она каждому дала бы по кусочку с собой.
— Да ну, брось! Чтобы Быстрова решила отравить всех своих гостей? Никогда не поверю!
— Хочешь верь, хочешь не верь. — Он пожал плечами, откровенно наслаждаясь моим ужасом.
— Неужели она собиралась сесть в тюрьму за массовое отравление?
— Еще чего! У нее все было приготовлено. Грибы, в которые она бросила парочку мухоморчиков… Кто стал бы обвинять ее в том, что она купила у какой-то незнакомой старушки некачественные грибы?..
— А почему сама их не ела?
— А у нее аллергия на грибы.
— Ну, хватит, пойдем. — Капитан наконец встал. — Приятно встретить разговорчивого человека. А то есть обвиняемые, из которых слова не вытащишь.
Он взял за локоть скованного наручниками Фокина и повел за собой.
— Григоренко, — бросил он через плечо, — а ты девчонку с собой захвати.
Старший лейтенант посмотрел на меня.
— Да не хозяйку, а ту, что на диване сидит!
Я услышала, как он, удаляясь, подшучивает над коллегой:
— Губа не дура у тебя, Григоренко, сообразил, кого приятнее допрашивать.
— А ты ментам понравилась, — сказал Сергей.
— Только ментам?
— Мне ты не просто нравишься. Я тебя люблю.
— А мне в какой-то момент показалось, что у тебя открылась ностальгия по прежней жизни.
— Ты что, подумала, я по Наташке заскучал?
— Было дело, — призналась я, осуждая себя за приступы ревности, с которыми никак не могу совладать. Подумать только, что прежде ревнивцы, независимо от пола, меня удивляли и даже смешили.
— Я думал, она меня даже если и не проклинает, то в любом случае вряд ли может простить, что я от нее ушел, а она предупредила меня насчет Фокина и сказала, что я своим уходом ей помог.
— В каком смысле?
— У нее свое дело появилось, она институт закончила, а теперь вот и замуж выходит.
Я испытала благодарность к женщине, которая смогла не только справиться с трудностями, но и вырасти, пойти вперед…
— Знаешь что, — сказала я мужу, — а давай пожелаем Наташе удачи! Пусть у нее все будет хорошо.
— Давай пожелаем, — согласился он.
Сергей достал из холодильника бутылку шампанского, разрезал на дольки огромный апельсин, и в половине четвертого ночи мы выпили за Наташу Шувалову, которая в скором времени наверняка сменит нашу общую фамилию на другую.
