И сели они как обычно: на диване, придвинув к себе журнальный столик.
— Вот уж никогда не думала, что мы с тобой будем сидеть за столом… как две договаривающиеся стороны, — усмехнулась Тамара, глядя на подругу поверх бокала. — Не знаю, с чего и начать.
— Давай лучше я расскажу обо всем, что тебя интересует, — отозвалась Наташа, — а ты задашь уточняющие вопросы.
— Ну давай. Если все нормально, потом устаканится. Ничего, что пока трудно. Мы обе слегка в шоке. Это, знаешь, как, например, хотел зажечь спичку, а взорвал дом…
— Тогда — за понимание, — кивнула Наташа, — говоря словами генерала.
Она пригубила бокал.
— Хорошее вино.
— Грузинское. Втрое подорожало. Испанское вино дешевле…
— Если бы меня кто-то спросил о самом заветном желании, — призналась Наташа, — я бы попросила вернуть ту злосчастную субботу и сидела бы за столом не вставая, пусть бы ты стала хоть убивать своего супруга.
Она и в самом деле злилась на себя — черт ее дернул! На Валентина — сколько он ей всего наговорил. Ерунды всякой. Будто бы он любил Наташу давно, а тот случай вовсе не случаен. Такая вот тавтология.
И на Тамару она злилась. Та могла бы повести себя умнее. Не дергалась бы поутру, не угрожала Наташе, на Валентина не наезжала. Зачем вообще она его к Наташе отпустила?!
— Короче, ты убедилась, что Валентин у меня не живет. Планы на будущее мы с ним не строили. Где он собирается жить, не знаю. Если я тебя чем обидела, прости. Это по глупости. Сама не знаю, как это получилось… Почему вообще ты пришла выяснять отношения со мной? Что ты от меня хотела услышать? Если ты считаешь, что все устаканится, скажи: Наташка, я тебя прощаю, давай жить как жили…
Она чувствовала, что заводится. И эта женщина собиралась быть спокойной? Помириться с подругой, расставить все на свои места? Ненадолго же ее хватило.
— Послушай, Томка, сходи на фабрику — тебя пропустят, побеседуй с мужем. В конце концов, пострадавшая сторона — это он. Устроили выставку-продажу. Вот увидишь, все у тебя получится. А я… что ж, лишусь дома, который прежде считала едва ли не своим вторым. Вспомни, и забегала к тебе перекусить, и поплакать на твоем плече… Ну не хотела я тебе делать подлость!
Она залпом выпила бокал.
— Сердишься, — понимающе кивнула Тамара. — Разве не ты в таких случаях говоришь: Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав? Не верю я ни в какие случайности.
— В смысле?
— Будто бы ты стала его покупать по пьянке. Скорее наоборот. Именно благодаря алкоголю тайное стало явным.
Наташа неприятно удивилась. Она думала, что Тамара с радостью пойдет на примирение, выслушает ее извинения и простит, а она… что она такое говорит?!
— Ну да, на самом деле я тебе всегда завидовала, а теперь, когда представилась возможность, решила увести у тебя мужа?
— Примерно так.
— Тогда чего ты ко мне пришла?
— Предупредить, что по-твоему не будет.
Наташа расхохоталась. Как-то зло и весело. В конце концов, сколько можно лить слезы и бить себя в грудь. Не хочет Тамара принимать ее извинения, так что ж теперь, утопиться?!
— Пальчевская, ты меня умиляешь. Ну что бы ты сделала, если бы я на самом деле хотела Валентина увести? Кислотой меня облила? В партком пошла? Так его давно нету. Или сразу бы киллера наняла?
— Ну-ну, не духарись. Если хочешь узнать, что я сделаю, достаточно всего лишь не выполнить одну мою просьбу. Маленькую.
— Говори.
— Дай мне честное слово, что, если к тебе придет Валентин проситься на постоянное жительство, ты его выгонишь.
Некоторое время Наташа молчала и просто смотрела на подругу — бывшую? Как же она столько времени не замечала того, что отношения между ними и не дружба вовсе, а так, знакомство совершенно далеких друг другу людей.
— Такого слова я тебе не дам, — наконец выговорила она.
— Не поняла, — с угрозой прищурила глаза Тамара.
— А что тут понимать? Валентин придет ко мне в самом крайнем случае. Если ему деваться будет некуда. И вместо того чтобы помочь, мне его выгнать? Но почему? Чтобы доставить радость тебе? Той, которая подозревает меня в самых черных намерениях?
— Я всего лишь хотела сказать, что у него есть свой дом.
— Если есть, то ты можешь быть спокойна: ко мне он не придет.
— Я не понимаю тебя, Рудина. То ты говоришь, что он тебе не нужен, то несешь такое, что можно подумать: именно этого ты и ждешь!
— Я жду, что свои проблемы вы станете решать без меня. Да, я сделала ошибку, ввязалась в твою дурацкую игру, но больше ничего такого я не хочу. Оставь меня в покое, а?
— Не выйдет! — Тамара, кажется, даже с сочувствием посмотрела на нее. — Ты уже влезла в это дело по самые уши. Коней на переправе не меняют. Решай теперь, на чьей ты стороне.
— На своей.
— Понятно, — медленно проговорила Тамара, поднимаясь с дивана, где за эти годы у нее уже имелось «свое» место. — Переговоры зашли в тупик. Значит, войну мне объявляешь?
Наташа почувствовала внутри неприятный холодок. Они живут в таком маленьком городе. Здесь все друг друга знают. А война с Тамарой… Силенок у Наташи для этого маловато. Но отдавать себя во власть человеку, которого она и уважать-то не может, значит, прежде всего себя не уважать. Ради чего? Ради торжества Тамариной вседозволенности? Она же только что Наташе угрожала.
Тамара смотрела, как по ее лицу пробегают тени переживаемых эмоций. Некоторое время подождала, не передумает ли, и понимающе качнула головой:
— Значит, война. Хорошо, я принимаю вызов. Дура ты, Наташка! Случись что, Валентин себя-то защитить не сможет, а уж тебя… Иначе разве мог бы он столько лет терпеть унижения, не имея сил от моей власти освободиться? А кроме того, у меня есть деньги…
Это Наташа знала. Пальчевская работала в местном управлении железной дороги, и если город у них был небольшой, то железнодорожная станция крупная. Развязка многих путей России. И порой, посмеиваясь, Тамара рассказывала, какие операции проделывала она вкупе с двумя-тремя умниками, распоряжавшимися этим участком железной дороги как своим.
— Да, если хочешь знать, мне стоит моргнуть, и тебя не будет. На свете. Слушай, министры исчезают, и найти их не могут, а тут какой-то несчастный технолог маленькой фабрички… Милиция тебя и искать не станет!
То есть Наташу продолжали пугать. Если подумать, к угрозам прибегают в случае неспособности самим разрулить ситуацию. Выходит, Тамара не так в себе и уверена, как старается показать?
Ну да, потому она и пришла. А Наташа и правда дурочка, решила, помириться хочет. И готова была на этот мир пойти. Кто ей в самом деле Валентин? Всего лишь чужой муж, а Тамара — подруга. Как в песне: легче мы друзей своих теряем, обретаем их куда трудней! Не много друзей у Рудиной, чтобы бросаться и теми немногими.
