— Да никого здесь нет! — громко говорит этот самый Арсений, но я слышу, как он осторожно продвигается в мою сторону.
Неужели он слышит, как я дышу? Или его интуиция подсказывает, что в квартире есть кто-то еще?
Вот сейчас он подойдет поближе… Я вдруг бессознательно присаживаюсь на корточки. Если он окажется выше, чем я ожидаю, или ниже, так я просто врежу ему гантелью по голени и таким образом обойдусь без смертоубийства.
— Марина Константиновна! — вдруг слышу я веселый мужской голос. — Вы никак дверь меняете?
Найденов! Зачем он так рискует? Разве ему недостаточно моего предупреждения, после которого нормальный человек не станет лезть на рожон?
Тот, который только что приближался ко мне, на цыпочках быстро возвращается обратно.
— Быстро ответь ему что-нибудь! — слышу я зловещий шепот того, кто постарше. — Пусть убирается!
— Все в порядке, Юрий Николаевич! — отвечает сообразительная Лаврова. — Представляете, повисла на одной петле. Проржавела, что ли. Пришлось мастеров вызывать…
— Вы не слышали, мои уже пришли? — продолжает допытываться «Юрий Николаевич».
— По-моему, нет, — с запозданием отвечает Марина Константиновна. Похоже, кто-то из мужчин «подбадривает» ее пистолетом. — Знаете, я возилась на кухне, а это окно у нас на другую сторону выходит…
Я выглядываю в коридор. В коридоре стоят двое мужчин. Они лишь чуть отступили от Лавровой, полагая, что если настырный сосед решит войти в квартиру, он не должен их видеть. По крайней мере их обоих, так что второй, видимо Арсений, стоит за выступом коридора, и его с лестничной клетки не видно.
Несмотря на всю напряженность момента, я продолжаю угрызаться совестью: зачем позвала себе на помощь людей, которые вынуждены неизвестно ради чего подставляться под пули?
Именно это заставляет меня выйти из укрытия и осторожно подкрасться к Арсению, который все свое внимание направил на то, о чем говорит с лестничной клетки так некстати появившийся сосед.
— Марина Константиновна, — опять ноет тот, — а вы не разрешите поставить у вас в коридоре мою сумку? Сдуру положил ключ на самое дно, и теперь неохота лезть. Лучше я пойду своих встречу.
— Пожалуйста, ставьте, — отзывается Лаврова, при этом Арсений направляет свой пистолет на дверной проем, в котором должен появиться Найденов.
Но я уже подобралась так близко, что бью-таки его гантелей по голове, чтобы тут же ее с грохотом выронить на пол. Тот, который держит на мушке мою бывшую свекровь, реагирует на звук, но я, придерживая оседающего на пол Арсения, прикрываюсь им как щитом.
В коридор врывается Вова, за ним следом Анатолий Викентьевич, для которых скрутить одного, пусть и вооруженного бандита — пара пустяков.
Я сказала — бандита? Оговорилась. Впрочем, тут же подобрать соответствующее определение я не могу. Ну а как назвать людей, которые врываются в чужую квартиру, предварительно срезав дверь с петель?
Мужчина постарше, тот, что увереннее распоряжался в квартире Лавровых, лежит на полу в наручниках, а Найденов задумчиво посматривает на дверь:
— Как же ее теперь приладить на место?
Он косит глазом на меня и на лежащего без движения Арсения.
— Чем это вы его, этим, что ли?
Он легко берет с пола гантелю, которую я едва удерживала. А мне говорил, что никаким спортом особо не увлекался.
— Может, его тоже надо связать, — говорю я, — а то очнется.
Анатолий Викентьевич с Вовой прислоняют дверь так, что со стороны, наверное, почти не видно, что она на петлях не держится.
— Ну, у вас в Москве просто беспредел какой-то, — между тем говорит Михаил Иванович; наверное, таким образом он хочет привести в чувство замершую без движения Лаврову.
— Марина Константиновна, — говорю я, на всякий случай придерживая ее за плечи, — вы не хотите присесть? А я пока чай согрею. Где нам всем лучше расположиться?
— В гостиной, — сразу оживляется она, — там большой стол.
— А я, с вашего позволения, — говорит Анатолий Викентьевич, — позвоню в «Домашний мастер». У вас есть такая служба?
— Есть. Только она как-то по-другому называется.
Лаврова дает начбезу справочник, и вскоре он звонит кому-то, приговаривая:
— Нам нужно срочно приладить на место дверь. Да, на новые петли. Сварка, конечно, понадобится. Мы заплатим по двойному тарифу.
Он вопросительно смотрит на Марину Константиновну, и она согласно кивает.
Между тем Анатолий Викентьевич с Вовой за руки за ноги уносят старшего нападавшего в дальнюю комнату, предварительно заклеив ему рот скотчем.
— Вряд ли он будет кричать, — замечаю я.
— Береженого Бог бережет, сказала старая дева, надевая на свечу… — отзывается Вова и замолкает от пинка в бок, которым награждает его старший товарищ.
Потом они возвращаются и склоняются над все еще лежащим без движения Арсением. Сердце у меня замирает, а потом начинает быстро и болезненно биться: неужели я его убила?!
— Жив, — говорит Анатолий Викентьевич и тоже связывает тому руки. Наручников у него больше нет, и он, оглядевшись, хватает лежащее поблизости посудное полотенце и рывком рвет его на две полосы. — Авось удержат. Надолго-то нам и не надо.
А потом мы впятером собираемся в гостиной, где Марина Константиновна с помощью Найденова, а вовсе не моей, накрывает на стол чай со все тем же суперпеченьем, потом добавляет к нему йогурт, сыр и красную икру.
— Все, что было в холодильнике, — оправдывается она.
Чтобы совсем уж не оставаться не у дел, я разливаю свежезаваренный чай.
— Коньячку? — спохватывается Марина Константиновна.
Открывший было рот Анатолий Викентьевич беззвучно его закрывает, а Найденов, пару секунд помедлив, соглашается:
— А что, пожалуй, можно. Как я понимаю, кое-что нам надо обсудить, а за чаем это пройдет полегче… Итак, я хотел бы знать, ради чего мы вступили в конфликт с законом?
— Какой же это конфликт? — сразу кидаюсь я на выручку Лавровой. Хотя с чего бы? — А как же нарушение неприкосновенности жилища, или как это называется? Если хочешь знать, это просто-напросто шантажисты.
— Ну, не такие уж они простые, эти шантажисты.
Он показывает нам пистолет, отобранный у одного из нападавших.
— Возможно, вы не знаете, Ванесса Михайловна, но это табельное оружие…
— Почему же не знаю, знаю. Обычный «макаров».
— Обычный! — передразнивает он. — И часто вы видите его у законопослушных граждан?
— Можно я расскажу? Быстро? — спрашиваю я у Лавровой.
Она пожимает плечами. Если она и не хотела бы, чтобы эта история стала достоянием гласности, то у нее все равно нет выбора: мы — как команда из Министерства чрезвычайных ситуаций, прибыли вовремя и спасли ее от очень неприятной истории.
