— А я, признаться, думал, что своими успехами вы обязаны какой-нибудь богатой родне, — замечает до того молчавший Анатолий Викентьевич. — Неужели женщина в одиночку может пробиваться к цели и добиться самых высших достижений в спорте, который лишь недавно стал считаться и женским?
— Наверное, эти Лавровы неплохо вам заплатили?
Михаил Иваныч тянет все ту же песню. Нарочно, что ли, хочет вывести меня из равновесия?
Я молчу, потому что могу разве что нагрубить.
Найденов громко хмыкает:
— Ну и выдержка у вас, Ванесса Михайловна! Разозлились на меня, а виду не показываете. Но хоть на банкет-то со мной пойдете?
— Я бы не пошел, — говорит Вова, глядя в окно.
— А я тебя и не приглашаю, — сердится его шеф.
— Не понимаю, чего вы к Аньке прицепились? — не сдается тот.
— Я ведь могу и уволить тебя. С волчьим билетом.
— Это вам не при Советах! — безбоязненно отзывается Вова. — Да и где вы найдете такого хорошего телохранителя?..
— Ребятки, а мы, кажется, за собой «хвоста» тянем, — вдруг прерывает их перебранку водитель.
Мы дружно поворачиваемся, чтобы посмотреть назад.
— И давно он за нами едет? — спрашивает Анатолий Викентьевич.
— От самого дома, где мы высадили ваших знакомых, — говорит водитель. — Сначала я думал, случайный попутчик, но уже на трех светофорах, когда я нарочно делал попытку задержаться, он даже не попытался нас обогнать.
— И чего мы вообще решили, что коллег Петра Васильевича всего двое? — спрашивает самого себя Найденов.
Мы! Решили! Смотрите, как он увлекся своей ролью крутого томаччо!.. Это я нарочно завожу себя, потому что мне нравится, как спокойно чувствует себя Найденов в такой неординарной ситуации. Ни страха, ни упрека, словно он всю жизнь только и делал, что сбрасывал с «хвоста» подозрительные машины или вступал в единоборство с работниками спецслужб.
— А с чего он вообще за нами увязался? — недоумеваю я. — Ведь его товарищи остались на даче.
— Именно поэтому. Скорее всего они ему позвонили на мобилу, — говорит Вова, — мол, узнай, кто такие?
— Как же он узнал, по какому пути мы поедем?
— Так и узнал, — снисходительно поясняет мне Михаил Иванович, — что поджидал нас у дома Лавровых. Решил, что мимо них мы никак не проедем.
— Что же делать?
Я чувствую, как во мне поднимается паника. Причем боюсь я не столько за себя, сколько за тех, которых поневоле втянула в ненужные им приключения.
— Как что, отрываться! — беспечно решает Найденов и обращается к водителю: — Ты как, Виталий Григорьевич, согласен немного погонять «конторщиков»?
— Отчего же не погонять, — лихо отзывается тот. — Плохо только, что километров пять у нас некуда будет свернуть. По прямой-то вряд ли они нас упустят…
— Совсем некуда? — подключается Вова. — Неужели ни одного проходного двора, узких улочек, где можно покрутиться и оставить дядю с носом?
— Почему же нет, есть! — отвечает, как рапортует, водитель и сдвигает кепку на затылок. — Ну, держись, ребята, за землю! Только условие: если меня ГИБДД остановит, штраф платите вы.
— Заметано! — отзывается Найденов, поерзав в кресле, как будто он собирается боксировать, а не ехать пассажиром.
Стрелка спидометра начинает движение вправо, сначала за отметку сто километров, потом сто двадцать, сто тридцать… Потом Виталий Григорьевич резко тормозит и сворачивает вправо под арку какого-то дома, потом еще раз, еще…
Я успеваю заметить, что поток машин, собравшийся у светофора, становится таким плотным, что темно-серый джип, намеренно оставлявший между нами расстояние в несколько машин, становится заложником собственной стратегии. Он больше не может гнаться за нами, потому что перпендикулярно движению следует какая-то процессия, которую курируют службы дорожного движения. Даже странно, что нашему водителю удается проскочить, прежде чем они блокируют улицу.
— Ну ты, батя, моща! — восхищенно бормочет Вова.
— Делов-то! — самодовольно хмыкает водитель, выруливая на соседнюю улицу.
Теперь наш оторвавшийся «хвост» ни за что не найдет, пардон, задницу, к которой мечтал прицепиться.
В салоне царит веселое оживление. Мужчины переговариваются и хлопают Виталия Григорьевича по плечу.
— Небось в «Формуле-1» вполне смог бы участвовать, — говорит Найденов.
— Ну, «Формула» не «Формула» а в гонке «Париж — Дакар» участвовал, — скромно поясняет водитель.
В салоне повисает завистливое мужское молчание.
Глава девятнадцатая
Банкет проходит блестяще. По крайней мере для меня, где во всем зале я — звезда номер один.
Трудно ею не быть, если в большой, преимущественно мужской компании всего две женщины — я да секретарша кого-то из москвичей. Мечта любой женщины — побывать в таком раю.
Мы же все уверены, что мужчин у нас в стране мало, всего ничего. На всяких там мероприятиях — к примеру, концертах, спектаклях чаще всего женщины в большинстве. А тут… Опровержение подобных утверждений, другой мир, где женщина чувствует себя именно женщиной, где ей все внимание и комплименты.
Меня приглашает на танец Найденов, на полсекунды опередив одного из инвесторов.
— Сори, — говорит он мужчине, — но сейчас моя очередь.
Он увлекает меня в центр зала, где топчется секретарша с немцем.
— Я и так слишком долго ждал. И вообще. Не для того я с тобой в Москву приехал, чтобы безучастно наблюдать, как вокруг тебя толпятся эти жеребцы.
— Вот как, оказывается, ты просто со мной в Москву приехал? Что вообще происходит, Найденов? Я, между прочим, глава пусть небольшой, но фирмы и подключаюсь к работе моих девочек только в крайних случаях. Я оставила свое дело на малоосведомленного человека, и все ради чего, ради твоей прихоти?
Он явно смущен.
— Почему сразу прихоти? Я предложил тебе работу. Между прочим, ее оплатил. Какие ко мне могут быть претензии? Разве желание клиента для тебя не закон?
— Закон.
— Тогда какая тебе разница, каким образом ты исполняешь свои обязанности?
Посмотрев в мои глаза, из которых прямо-таки выплескивается гнев, он добавляет:
— И потом, ничего ведь заранее не известно. А вдруг на меня кто-нибудь начнет нападать… прямо сейчас и ты закроешь меня своим гибким телом.
Не выдержав, я улыбаюсь. И в самом деле, мне все равно. Почти все равно, потому что я не привыкла тратить время зря, и мне жалко, что это делает мой работодатель.
Больше я не буду говорить на эту тему, но про себя решаю: в следующий раз на такую удочку не попадусь. Превращать свою работу в цирк никому не позволю. Захотелось ему, видите ли, приколоться. Нашел себе девочку-припевочку!
